Блог

Жили в станице два брата: богатый и бедный.

У богатого были и лавка с красным товаром, и дом под железной крышей, и сады фруктовые и виноградные, но не было ни жены, ни детей, и жил он очень скупо – над каждой копейкой дрожал.

А у бедного были и жена, и куча детей, но жил он в старой хатенке, терпел во всем тяжкую нужду. Правда, когда-то покойный его родитель и на его долю оставил наследство, но им завладел старший брат-богач и не думал возвратить его.

Мыкал бедняк горе, работал изо дня в день, кое-как кормил семью, а за помощью к брату ни разу не обращался, потому что заранее знал, что тот откажет в ней. Но пришло такое тяжелое для него время, что он решил пойти поклониться ему.

Пришел в лавку, шапку перед ним снял и попросил выручить его из беды – дать немного денег.

Если бы богач был один в лавке, то он не стал бы много разговаривать с братом и выгнал бы его, но так как в ней были и посторонние люди, то он только поморщился.

– Что ж, брат, – сказал он, – я готов помочь тебе, но, сам знаешь, родство родством, а деньгам – счет. Поэтому и ты взамен денег дай мне расписку, в которой обозначь срок, когда уплатишь свой долг. Скажи по совести, если только она у тебя есть, когда заплатишь?

– Думаю, братец, что как только опадет лист со всех деревьев, – отвечал бедняк.

– Это, выходит, осенью, что ли?

– А не знаю, братец. Ты уж так и напиши: когда лист со всех деревьев опадет.

– Что ж, – засмеялся богач, – так и обозначим по-твоему, по-дурацки.

Написал богач расписку, а бедняк вместо своей подписи крест в ней поставил, а посторонние люди вызывались в случае надобности свидетелями быть.

Получил бедняк немного денег, поблагодарил брата и пошел домой.

Наступила осень, деревья давно уже оголились, а бедняк и не думал платить долг.

Подождал-подождал богач и пожаловался станичному атаману, а тот послал за бедняком двух казаков, которые подхватили его под руки и притащили в правление.

Напустился на него атаман, закричал, ногами затопал.

– Ты, что же это, голубчик сизокрылый, разве в мошенники записался? А? По какой причине долг не платишь брату?

– А по такой, – отвечал бедняк, – что еще срок не подошел. Извольте прочитать расписку, там срок ясно обозначен…

Показал богач расписку; атаман прочитал ее.

– Тут написано: когда лист со всех деревьев опадет, – сказал он. – Ну, теперь и осыпался.

– Не со всех деревьев еще осыпался, – сказал бедняк. – В лесу найдется еще тысячи деревьев в листве.

– Что ты миру голову морочишь, шарлатан?! – рассердился атаман, но, подумав, проговорил: – Ладно, пусть будет по-твоему: мы пойдем в лес, посмотрим эти тысячи деревьев и, если окажется, что ты врешь, то не проси тогда у меня милости. Эй, писарь, понятые, гайда в лес: надо, чтобы все было на законном основании.

И целой гурьбой пошли из станицы два брата, атаман с своими подчиненными да любопытных человек десять набралось.

Пришли в лес, и куда не глянут – всюду стоят голые деревья и листья желтые лежат на земле. Но бедняк не унывал и вел дальше.

Подошли к горе; весь склон ея покрыли зеленые елки.

– Ну, господа, смотрите! – сказал он.

– Молодец! – воскликнул атаман. – Ловко же ты своего братца любезного обошел, даром что дураком притворяешься! Ха-ха!

– Именно, обошел, господин атаман! – подтвердил писарь. – Теперь жди, когда с елок листва осыплется! Хе-хе…

Засмеялись и понятые и прочий народ.

Богачу стало стыдно, что брат так обошел его, но он и виду не показал, что обижен им.

– Хе-хе-хе! – рассмеялся. – Это, действительно, ловко придумано. Хе-хе… Я и позабыл про то дерево.

Атаман отошел с писарем в сторонку, о чем-то перекинулся с ним словом-другим и сказал богачу:

– Что же это такое, господа: вы тут дурака валяете, а начальство ради вас хлопочи? Хоть и не купленныя у нас ноги, но все же даром утруждать их как будто бы и не приходиться? А? Какое ваше мнение будет, господин купец?

– А мое мнение такое, – проговорил богач, вынул из кармана серебряный рубль и как будто нечаянно уронил его, потом поднял и опять спрятал. – Мое мнение, – продолжал он, – такое… да не лучше ли, господин атаман, пройтись по лесочку? Елочками так прелестно пахнет!

– Это вы верно говорите! — согласился атаман и моргнул писарю. — Пойдемте, прогуляемся, будто бы весной.

Пошел атаман с богачом, а писарь следом за ними и, как гусь, шею вытянул, прислушиваясь, о чем те разговаривают.

Неизвестно, какой разговор был у них во время прогулки, но только, возвратившись с нея, атаман начал кричать на бедняка.

– Ты, голубчик, и не подумай, что ты прав, – сказал он. – Раз взял деньги, то плати, не будь мазуриком, но по-честному поступай. А нет денег, то отработай свой долг. И вот тебе моя резолюция: быть тебе у брата в работниках до погашения долга, если не согласен, то для тебя превосходнейшее место в остроге найдется.

И понял бедняк, что богач подкупил атамана.

– Что ж, – сказал он, – сила и солому ломит: приходится и мне покориться ей.

Вернулись в станицу, и с того дня поступил бедняк в работники к брату.

Пришла весна. Как-то раз приказал богач брату-работнику зарезать к празднику барашка, а сам спрятался и стал следить за ним, не украдет ли он часть бараньей тушки, чтобы отнести своей семье.

И точно – случилось именно так, как он предполагал. Прибежал во двор сынишка батрака, а последний и дал ему баранью голову.

– Отнеси домой! – сказал он.

– Стой! – закричал богач, выскочив из-за засады и схватив мальчика за руку. – Караул! Грабеж! Разбой!

На крик сбежался народ и помог богачу притащить бедняка в станичное правление.

–  Ага-а, попался-таки, голубок! – засмеялся атаман. – Воровством начал промышлять? А? Хорошо же, я тебя, сокола яснаго, заморю в холодной!

– Что значит холодная для человека потерянной совести, господин атаман? – сказал богач. – Посидит, и выйдет – руки в боки и станет посвистывать, и опять же я в дураках останусь. Я еще не забыл, как братец всенародно меня осрамил… Помните, господин атаман, как в лесу ходили?

– Как не помнить? У меня до сих пор ноги побаливают: ревматизм я тогда захватил.

– На счет ревматизма вы, господин атаман, не беспокойтесь – у меня найдется лекарство, только бы постарались составить настоящую бумагу касательно неблагодарного братца. Пусть в городе судья нас рассудит…

– За этим дело не постоит. Писарь, постарайся-ка… да смотри, чтобы того… позабористее!

В тот же день была написана бумага и с нарочным отослана в город, а через неделю богач и бедняк были вызваны в суд. Богач поехал в город на тарантасе, а бедняк пошел пешком. Переночевал он на постоялом дворе, а утром отправился в суд. Дорогой увидел он, что в глубокой грязи на улице завязла лошадь с бочкой.

Бочка была большая, полна воды, а лошадь – старая и худая кляча.

Водовоз и кричал на нее, и бил палкой по ея костлявым бокам; она головой мотала, а тронуться с места не имела сил.

Тут же собралась толпа зевак.

Жаль стало бедняку водовоза, и он сказал ему:

– Возьми-ка лошадь под уздцы, а я возьму ее за хвост: может быть, вдвоем стронем ее с места, а там она сама пойдет.

– А ну, попробуем, согласился водовоз и взялся под уздцы, а бедняк схватился за хвост, потянул что есть силы и упал. Глянул, а на руках у него был лошадиный хвост.

– Разбойник! – завопил водовоз и схватил его за шиворот. – Ты нарочно коня моего искалечил! Пойдем к судье – пусть он нас рассудит!

И поволок он его, а за ними повалила уличная толпа.

Тоска взяла бедняка.

«Боже мой, Боже мой! Какой я несчастный, – думал он. – Жизнь моя хуже каторги!».

Вырвался он из рук водовоза, побежал и бросился с кручи, упал на пастуха, который под кручей пас свиней, и до смерти задавил его.

Прибежал водовоз, прибежали хозяева свиней, схватили его, потащили к судье.

А праздный народ и кричал:

– Разбойника ведут судить! Душегуба ведут судить!

Привели его к судье, а там уж стоит богач и посмеивается.

– Господин судья! Самый справедливый на свете господин судья, начал водовоз, но хозяева свиней перебили его.

– Мудрейший из судей! Разумнейший из судей, – заговорили они, но богач во все горло закричал:

– Где же есть на свете справедливость? Где есть на свете правда?

– Замолчать! – крикнул судья и застучал кулаком по столу. – Мо-олчать!!

И когда все замолчали, он сказал:

– Каждый должен говорить по порядку, а не кричать подобно торговкам на базаре. Ну, начинай ты, обратился он к богачу.

Тяжело вздыхая, богач принялся пространно рассказывать, как брат обидел его: замошенничал деньги, осрамил при всем народе и вдобавок украл баранью головку.

– Все? – спросил судья.

– Нет, еще не все. Я хотел бы, чтобы этого неблагодарного человека заковали в кандалы.

– Мало ли чего бы ты хотел! – возразил судья. – Это дело суда: как он рассудит. Следующий! Эй, кто там?

– Я, – отозвался водовоз. – Я, господин судья, тот самый человек, который доставляет вам и прочим благородным господам такую светлую, такую чистую и вкусную родниковую воду, которая…

– Сорока! – крикнул на него судья. – Что ты разболтался о воде? Ты зачем в суд пришел? Жаловаться? Ну, так вот и говори свою жалобу, да, смотри, как можно покороче.

Охая, ахая и размахивая руками, водовоз рассказал, как будто бедняк ни с того, ни с сего взял да и оторвал хвост у его лошади. Хотел было он еще что-то сказать, но судья погрозил ему пальцем.

– Барабан! – сказал он. – Помолчи, ради собственной пользы помолчи и не испытывай моего терпения. Эй, кто еще там?

– Мы, – выступило вперед человек десять хозяев свиней.

– Помолчите, помолчите! – замахал на них руками судья. – Пожалуйста, пусть говорит кто-нибудь один из вас, а иначе вы такой крик поднимите, что мне придется бежать.

Один из хозяев, почтенный старик, откашлялся, погладил бороду и начал с восхваления убитого пастуха, который, по его словам, был самым честным, самым исправным, самым трудолюбивым пастухом на свете.

– И вот нашелся такой злой человек, которому помешал этот благородный труженик, – продолжал он, вздыхая. – Злодей, разбойник и кровопийца предал его мучительной смерти, прыгнув на него сверху, когда тот сидел под кручей. Как дикий зверь, как ядовитая змея…

– Довольно! – воскликнул судья. – Очень довольно, старик! Стой, молчи и слушай!

Затем он обратился к бедняку, который стоял с поникшей головой и плакал:

– Ну, что скажешь, бедняга? Правду ли говорят твои обвинители?

– Правду, судья, – отвечал бедняк, – прикажи наказать меня.

– Ну, – сказал судья, – наказать-то еще успеем, а ты расскажи, отчего ты такой несчастный?

И бедняк начал рассказывать про свою горькую жизнь, про нужду, голод, холод, которые он терпит, про обиды, унижения.

Рассказал он, как занимал у брата деньги и обманул его, как батраком отрабатывал эти деньги и как украл головку, потом рассказал обо всем, что случилось с ним в городе.

– Ну, не плачь, не плачь! – сказал судья и затем обратился к богачу.

– А скажи-ка, добрый человек: откуда у тебя взялось богатство? Нашел ли ты его или же кто-нибудь подарил его тебе?

– После смерти родителя мне остались деньги, земля, сады, потом и сам я много нажил, – отвечал богач.

– А брату твоему родитель что-нибудь завещал?

– Завещал и ему, но он свою часть промотал.

– А когда отец умер, брат был уже взрослым?

– Нет, он был малышом…

– Кто же это позволил малышу проматывать деньги? Кто выдал их ему?

– Ему никто не выдавал их. Я был назначен его опекуном, они у меня и находились.

– Ага, понимаю! – воскликнул судья. – Ты, значит, прикарманил денежки брата? Ведь так? Ну, так вот, что я тебе, милый человек, скажу: выдай сию же минуту брату тысячу рублей, иначе прикажу заковать тебя в кандалы. Слышишь!

Богач чуть было не упал в обморок, взвыл, заохал и заплакал, но все же вытащил из пазухи толстый засаленный бумажник, отсчитал тысячу рублей и снова заплакал.

– Поплачь, поплачь, милый человек: ты ведь раньше только и знал, что смеялся, – сказал судья, проверил деньги. – Возьми свою часть, – сказал он бедняку. А тому казалось все это сном, однако деньги он поспешил взять и спрятать в карман.

«Эге-е, – подумал водовоз, – я теперь с тебя, голубчика, за свою лошадь сдеру изрядную сумму.»

– Господин судья, – сказал он, – пусть виновный отдаст мне точно такую же лошадь как моя, а именно, чтобы она была сильная, буланой масти, с белой звездочкой на лбу, с длинным хвостом, чтобы на передней правой ноге копыто у нее было белое, чтобы звали ее Буланкой, чтобы грива у нея была на правую сторону, чтобы…

– Э-э, приятель, – засмеялся судья, – я знаю, куда ты целишь, да, смотри, не промахнешься ли? Но сначала рассмотрим твою жалобу. Ты вот утверждаешь, что будто обвиняемый ни с того ни с сего взял да и оторвал у твоей лошади хвост. Ведь так?

– Святую правду изволите говорить, господин судья, именно так и произошло!

– Но, во-первых, обвиняемый не сумасшедший, чтобы мог здорово-живешь оторвать у лошади хвост, а, во-вторых, дело обстояло иначе, а именно: он, по доброте своей души, хотел помочь тебе – хотел вытащить увязшую в грязи лошадь, но, схватив ее за хвост, очень поусердствовал. Тем не менее, он все же должен вознаградить тебя. А так как точно такую лошадь, какую ты требуешь, найти очень трудно, а бесхвостой лошади тебе, ты говоришь, не надо, то пусть она и останется у обвиняемого до тех пор, пока не вырастет у нее хвост.

– Нет, нет! – вскричал водовоз. – Я на это не согласен, уж лучше я буду возить воду на куцей лошади!

И он побежал из суда.

– Отлично! – сказал судья. Две жалобы разобраны, приступим к третьей. – Слушайте вы, почтенные люди, – обратился он к хозяевам свиней. – Я нахожу, что обвиняемый виновен в убийстве пастуха, за что приговариваю его к такой же смертной казни: он сядет под кручей, а вы все разом бросьтесь на него сверху.

– Нет, нет! – закричали хозяева. – Пастух совсем не стоил того, чтобы из-за него губить человека; он был лентяй, грубиян и нечестный человек. Нет, уж лучше обойтись без казни. Нет, уж…

И, не договорив, они поспешно вышли из суда.

– Ну, – сказал судья бедняку и богачу, – можете идти, куда вам будет угодно, суд окончен.

Сказку рассказывали в станицах Терской области,

записал собиратель фольклора Евгений Баранов