Это было в то время, когда Христос по земле ходил и учил народ. Шел Он раз с апостолом Петром через одно селение. Увидел Петр, что в одном дворе мужчина женщину бьет и так-то над нею издевается, ровно бы она не человек была, а собака бешеная. А женщина вопит не своим голосом, просит помиловать ее.
Жалко Петру стало женщину, и он сказал Христу:
– Господи! Видишь, как тот человек женщину мучает? И всюду так-то происходит, потому что власть большая дана мужчине над женщиной. Прошу Тебя, Господи, сделай так, чтобы женщина была старшею над мужчиной.
– Пусть будет по-твоему! – ответил Христос, и по слову Его перешла тогда власть от мужчин к женщинам.
Спустя год пришлось Христу с апостолом Петром проходить опять через это селение. Дело было под вечер, и сказал Петр Христу:
– Господи, ночь уже наступает, переночуем в этом селении.
– Переночуем, – ответил Христос.
Подошли они к тому самому двору, где в прошлом году мужчина женщину бил, и просятся у хозяина переночевать. Хозяин не знал их и подумал, что они простые странники.
– Отчего не пустить, – говорит он, – места в хате вы не пролежите. Да только одна беда – хозяйка у меня очень сердитая: придет, увидит вас, – раскричится на всю улицу да как бы еще и по шее не наклала вам. Я-то уж привык к ее колотушкам да ругани. Большую теперь силу-власть забрало бабье над нашим братом, хоть просто ложись живьем в могилу да умирай, – жалуется человек на свое положение. Апостол же Петр знай посмеивается про себя. «Что, не нравится? – думает он. – А каково женщинам было терпеть издевательства от вашего брата?»
– Ну, – сказал человек, – если ночевать, то заходите в хату да ложитесь поскорее спать, не то придет баба, вытурит вас со двора.
Зашли Христос и Петр в хату, постелили на полу свою одежду и легли спать. Христос лег около стенки, а Петр с краю. Лежит Петр, не спит, – дожидается, когда хозяйка домой вернется и как начнет она командовать. Вот слышит он, кто-то на улице шумит, ругает кого-то. Услышал этот шум хозяин, побледнел и затрясся весь, – видно, очень напугался он.
Вбегает в хату баба: вся растрепалась, раскосматилась и палку в руках держит. Только вбежала и, не говоря худого слова, хлысть мужа по башке палкой и давай его полоскать по чем попало. А он – бух на колени перед женой и прощения просит.
– Ниже, ниже кланяйся! – кричит она, а сама все палкой накаливает его. Вот увидела она на полу Христа и Петра, еще пуще взбесилась.
– А-а! – заорала она, – ты без меня постоялый двор здесь открыл! Всяких бродяг-нищих напускал в мою хату, чтобы они украли что-нибудь!
И опять засвистела палка по бокам и спине мужа. Потом бросила его бить баба, подбежала к Петру да как саданет его в бок ногой, так у того ажно дух занялся. Хотела она было и Христа ударить, да не достала до него ногой и к тому же очень уж уморилась. Бросилась она в постель и сейчас же захрапела. А бедный муж долго еще не спал: все плакал да долю свою несчастную проклинал.
– Да, – подумал Петр, – плохое житье этому человеку. А, может, так и следует ему, потому что он, как видно, лентяй-лежебок, ну и вывел женщину из терпения. И мне через него влетело в бок.
На другой день, когда еще было темно, Христос и Петр поднялись и ушли из хаты. Целый день они проходили где-то, а ночевать обратно вернулись в то же селение.
Христос направился ко вчерашнему хозяину, а Петр начал отговаривать Его.
– Пойдем, – говорит, – поищем другой двор, а то в этом неспокойно, – хозяева какие-то взбалмошные люди, ссорятся между собой, кричат…
Но Христос не послушал его. Пришли к своему знакомому хозяину, попросились ночевать.
– Да мне что ж? – говорит хозяин. – Я рад принимать в доме странних людей, да только жена у меня – зверь настоящий. Вчера-то видели, как она бушевала? Тоже вот и сегодня будет. Уж я и не знаю, чем ей угодить: я и так, я и этак – нет! Все не по ея… Одно слово – беда мне с ней! А ежели вам, добрые люди, негде ночевать, то заходите в хату и ложитесь спать.
Христос с Петром вошли в хату; стали они уснащиваться спать на том же месте, где спали прошлую ночь. Петр, как бы ничего не зная, по простоте души, улегся около стенки, а Христу оставил место с краю. Ничего не сказал ему на это Христос, лег и сейчас же заснул. А Петр опять не спит, опять дожидается хозяйку: хочется ему посмотреть, что она в эту ночь начнет выкомаривать.
Ждал он, ждал и дремать уже начал, как вдруг на дворе поднялся такой шум-крик, как будто пожар случился, и люди со всех сторон сбежались не него. «Началось», – подумал Петр, а сам притворился спящим, прищурил глаза и приготовился смотреть, что-то произойдет в хате.
Вот отворилась дверь: показалась сначала баба, а за нею муж. Уцепилась она в его волосы и давай телепать из стороны в сторону, потом рукой по щекам – раз, два! Раз два!
– На колени! – кричит она мужу. – Ноги целуй!
Упал на колени муж и принялся целовать ноги у бабы.
Увидела баба Христа и Петра, закричала на мужа:
– Ты опять этих бродяг пустил на ночлег, а? Да что это в самом деле: постоялый двор у меня, что ли, или же гостиница какая, что всякие проходимцы ночевать будут? И у этих людей совести-то, видно, нет ни на грош: рады, что дурак-муж им попался, так готовы совсем поселиться в хате.
Петр подумал, что хозяйка не станет все-таки трогать спящих и, чтобы показать ей, что он спит, принялся храпеть на всю хату.
– Вот еще хам: в чужой хате, а расхрапелся, как у себя дома! Постой же, я тебя уйму живо, – сказала хозяйка да как учешет Петра по спине палкой, так он, как ошпаренный, вскочил на ноги и давай Бог ноги из хаты. Смешно это показалось хозяйке, она упала на кровать и ну хохотать. Хохотала-хохотала да и заснула, а Христа и пальцем не тронула.
Рано утром проснулся Христос, вышел на улицу. А Петр согнулся, продрог до костей на холоде, стоит около плетня. И совесть в нем зазрила (то есть ему стало стыдно – ред.), что своего Учителя он обманул, – положил Его с краю от себя, чтобы тем от пинка хозяйки избавиться. Стыдно ему и взглянуть на Христа. Потом собрался он с духом, подошел к Нему и спрашивает:
– Господи, Тебя не била хозяйка?
– Нет, – ответил Христос.
– Ну, это хорошо, – сказал Петр. – Только я Тебя об одном буду просить, Господи!
– О чем? Говори!
– Сделай, Господи так, как было раньше между людьми: пусть мужчины будут старшими над женщинами, а не женщины над ними, потому что на свете жить будет невозможно, если женщина всем начнет распоряжаться.
– Пусть будет по-твоему! – сказал Христос.
И с тех пор женщина опять стала находиться в подчинении у мужчины.
Записано в Терской области со слов казаков станицы Карабулакской Сунженского отдела.