Блог

I

В осенний ясный день казак и его жена наломали в лесу калины и отправились домой, в станицу. Проходили они мимо молодого осинника и услышали в нем детский плач. Заглянули в осинник и увидели на опавших желтых листьях новорожденного мальчика, сжалились над ним, принесли домой, назвали Иваном и стал воспитывать как родного сына.

Время шло и шло, мальчик рос здоровым крепышом, а когда совсем поднялся на ноги, стал часто уходить в степь, в лес, за что и получил прозвище Ивана Лесного.

Было ему пятнадцать лет, когда он по обыкновению пошел в лес и навсегда покинул станицу.

Муж и жена кинулись искать его в степи и лесу, но нигде даже следов его не нашли, словно он в воду канул, и решили они:

– Пропал Иван Лесной!

Но мальчик не пропал. По лесной тропинке шел он и шел, а уже вечер наступал, и лес потемнел, нахмурился; ветер поднялся и по деревьям зашумел, загудел.

Тропинка все бежала, извиваясь меж деревьев, и привела его на поляну, на которой стояла старенькая хатка, а в оконце хатки светился огонек.

Вошел Иван в хату и увидел в ней седую старушку. Она сидела на лавке за столом и при свете лучины вязала чулок.

– Здравствуй, бабушка, – сказал он, кланяясь.

– Здравствуй, лесной мальчик, – отвечала старушка, не отрываясь от чулка. – Садись, голубчик, за стол ужинать.

Вынула она из чулка спицу, и на столе задымилась миска с горячими щами, появились хлеб, жареное мясо и яблоки.

Поужинал Иван, поблагодарил старушку, лег на кровать, стоявшую около стены, и заснул.

Рано утром хозяйка разбудила его.

– Полно тебе спать, – говорила она, – вставай и за работу принимайся: хата стара стала, того гляди развалился, новую строить надо. Бери топор, ступай теши бревна.

Поднялся Иван, взял в углу топор и вышел из хаты.

Уже рассвело, и небо над лесом зарумянилось; было свежо, пахло древесными листьями, полынью, которая росла около хаты; на деревьях пели черные дрозды и зяблики.

Глянул Иван на небо, на лес, послушал пение птиц, и стало радостно у него на душе.

– Господи, как хорошо! – воскликнул он.

Выбрал он крепкий дуб, срубил его и стал тесать из него бревно.

Пришло время обедать; старушка позвала его в хату, накормила и опять послала работать.

И с тех пор надолго, на целых три года, Иван остался в лесу. Каждый день он работал, а все же построить новую хату ему не удалось: кто-то словно надсмехался над ним, разрушал ночью то, что он делал днем. Сердился он и не раз пытался узнать от старушки, кто мешает ему работать, а старушка на весь его расспросы, посмеиваясь, говорила:

– Ночной ветер разбрасывает твою постройку.

Наконец надоела ему эта работа, и лес стал казаться скучным и тесным.

Затосковал он.

Заметила это старушка и однажды сказала ему:

– Полно тебе кручиниться, полно вздыхать! Хочешь поскитаться по свету, – пусть будет по твоему: завтра же отправишься в путь-дорогу!

На другой день, утром, вышел Иван из хаты и увидел на дворе коня оседланного, а на траве – ружье, кинжал и шашку.

Старуха тут же стояла и, весело посмеиваясь, говорила:

– Садись-ка, добрый молодец, на коня, поезжай на людей посмотреть да свою удаль покажи.

Привязала она к седлу суму переметную с хлебом и мясом вареным, сунула в руку Ивана кошелек с золотом.

– В дороге пригодится, – сказала она.

Надел Иван на себя оружие, вскочил на коня и весело крикнул:

– Прощай, бабушка!

– С Богом, – ответила старушка.

Конь был лихой, выбрался он из леса и как птица помчался по степи.

Оглянулся Иван, а лес позади него чуть полоской синел и скоро совсем из вида пропал.

II

Степь дикая, заросшая высокой травой, широко раскинулась перед Иваном, и долго он ехал по ней. Кончился день, наступила ночь. Переночевал он на мягкой и душистой траве, утром снова поскакал.

Издали донесся глухой шум. Впереди заблестело море, которому и конца не было видно. Высокие волны неслись на песчаный берег и, убегая обратно в море, шумели и стонали.

Раньше Иван не видел моря и теперь глаз с него не спускал.

Вдруг чья-то тень легла на песке.

Оглянулся он и увидел уже пожилого человека – босого, без шапки, в изорванном халате. Лицо его было худое, истощенное, глаза ввалились.

– Добрый человек, – проговорил он, – дай мне хлеба, я умираю от голода.

Жаль стало Ивану оборванца, достал он из сумы кусок хлеба, подал ему. А тот с жадностью начал есть, и слезы текли по его лицу.

– О чем же ты плачешь, бедняга? – спросил его Иван.

– Как мне не плакать, – сказал оборванец, – суди сам: ведь еще недавно я был богат – имел десять лавок, пять больших домов с садами, сотни верблюдов и рабов, а теперь у меня нет ничего, и я умираю от голода.

– Что же случилось с тобой?

– За глупость свою я так жестоко наказан, – вздохнул оборванец. – Там, – показал он рукой куда-то в сторону от моря, – стоит большой город, а в нем, во дворе, живет хан. Однажды он объявил всему народу, что отдаст свою дочь замуж за того, кто наполнит золотом колодец в его дворце. После хана я был самым богатым человеком в городе и заранее был уверен, что принцесса будет моей женой. Явился я с мешками золота во дворец и, как безумец, стал сыпать его в колодец. Хан и сановники стояли тут же, смотрели на меня и весело посмеивались, на что я тогда не обратил внимания. Опорожнил я все мешки, но колодца золотом не наполнил. Побежал домой, распродал все свое имущество, опять явился во дворец, опять высыпал золото в колодец, но он, как и прежде, не наполнился им.

Я был в отчаянии, а хан засмеялся и сказал мне:

– Видишь, ты не достоин быть мужем моей дочери!

И приказал он выгнать меня из города. И вот с тех пор я скитаюсь, как голодный зверь, кормлюсь кореньями трав да рыбой, которую море выбрасывает на берег.

– Впрочем, – добавил оборванец, – одно может служить мне утешением: таких безумцев, как я, немало нашлось в городе. Но это очень плохое утешение.

– А красива ли дочь хана? – спросил Иван.

– А разве я знаю, красива ли она или нет!? – отвечал тот. – Даже издали я не видел ее.

Засмеялся Иван.

– Как же так, – сказал он, – не видел, а хотел жениться на ней?

– Что же будешь делать, – развел руками оборванец, – Бог наказал: разум отнял.

А Иван уже решил поехать в город и, во что бы то не стало, взглянуть на принцессу. Расспросил он оборванца про дорогу и поскакал, а через три дня был в городе. Остановился на постоялом дворе, отдохнул и пошел во дворец.

У ворот стояла стража, он дал ей золотой, и она пропустила его.

Около колодца он увидел десяток верблюдов, нагруженных мешками.

Молодой человек в богатой одежде с помощью рабов снимал эти мешки, развязывал и сыпал из них в колодец золото.

Тут же стоял хан, окруженный важными сановниками и телохранителями.

Смешно стало Ивану смотреть на глупость молодого человека, и он поспешил уйти в город. Бродя по базару и заходя в лавку купцов, он расспрашивал о дочери хана, но его любопытство никто не мог удовлетворить. Всем было известно, что у хана есть дочь красавица, но красива ли она, никто не мог сказать, потому что никто не видел ее.

III

Прожил Иван в городе несколько месяцев, случайно познакомился с одним из дворцовых слуг и от него узнал, что каждое утро принцесса выходит в сад кормить ручных лебедей. По указанию того же слуги пробрался он в ханский сад, спрятался в кустах сирени, около пруда, и скоро увидел принцессу, которая была удивительно хороша в красивом и богатом наряде.

Вышел он из кустов, приблизился к ней, снял шапку и низко поклонился.

Она сначала испугалась, чуть было не крикнула, но, увидя, что он молод, пригож собой и стоит перед ней без шапки, успокоилась.

– Красавица, – проговорил Иван. – Зоренька ясная, люблю я тебя.

Зарделись щеки девушки, и потупила она взор свой.

– Кто ты и как ты попал в сад? – тихо спросила она.

Хотел бы Иван сказать о себе, что он бедный, безродный юноша, но начал рассказывать совсем другое.

– Я сын хана, – говорил он. – За лесом стоит мой дворец с большим садом. Жить во дворце весело – музыка играет, в саду в золотых клетках красивые птицы поют. Полюби меня, солнце мое, выйди замуж за меня, и поедем жить в мой красивый дворец.

Понравилось принцессе, что называл он ее «ясной зоренькой» и «солнцем золотым».

– Нравишься ты мне, но мой отец не позволит выйти за тебя замуж, – сказала она.

Задумался было Иван, но тотчас же начал уговаривать принцессу тайно бежать с ним.

– Потом, – говорил он, – мы вернемся к твоему отцу, попросим у него прощения, и он простит нас.

Это очень понравилось принцессе, она весело засмеялась, захлопала в ладоши.

– Как это будет хорошо! – воскликнула она, сказала Ивану, чтобы он теперь уходил, а вечером поджидал ее в конце сада, у калитки.

Иван поспешил уйти, а вечером верхом на коне поджидал ее в указанном месте.

Ждать пришлось недолго; скрипнула калитка, показалась принцесса, закутанная в белую чадру.

Подхватил ее Иван на руки, посадил впереди себя и поскакал из города.

Не знал он, в какую сторону ему путь держать, и пустил свободно поводья.

«Куда конь привезет, там и будем», – подумал он.

Всю ночь бежал конь, а утром остановился в лесу.

Под старым и высоким деревом, на берегу светлого и говорливого ручья, увидел Иван небольшую хатку, крыша которой поросла травой.

Понравилась ему хатка, ручей, дерево и сказал он принцессе:

– Конь устал, отдохнем в этой хатке.

– Отдохнем, мой милый, – согласилась она.

Слезли они с коня, вошли в хату. В ней стоял старенький столик, скамейка, около стены кровати, в одном углу – печь, а на печи – кухонная утварь.

– Вот и хозяйство наше! – весело воскликнул Иван.

– Но мы ведь ненадолго останемся здесь, – сказала принцесса, которой эта хатка после роскошных палат показалась грязной звериной берлогой.

Иван не ответил и начал заботливо осматривать свое ружье.

– Надо добыть какую-нибудь дичь для обеда, – сказал он. – Ты милая, посиди в хатке, отдохни, а я пойду на охоту.

– Нет, нет! – вскричала принцесса. – Я не останусь одна в этой берлоге, я боюсь. Я пойду с тобой.

– Ну, хорошо, пойдем, – сказал Иван и, оставив коня, пошел с ней бродить по лесу.

Пришлось продираться сквозь густые кусты, и принцесса в клочки изорвала свое шелковое платье, усыпанное золотыми звездочками, белые и нежные руки исцарапала в кровь, и от усталости едва на ногах держалась.

Наконец, Иван застрелил дикую козу, взвалил ее себе на плечи и принес к хатке.

Развел он костер, снял с козы шкуру, начал жарить мясо, а принцесса опустилась на траву и подняться не могла – болели у нее ноги, руки, болело все тело.

Скоро обед был готов, но она почти не дотронулась до него, зато Иван с большим аппетитом ел сочное жареное мясо, и думал о том, что хорошо было бы остаться ему с принцессой в этой хатке навсегда.

А принцессу сон совсем одолел. Взял Иван ее на руки, отнес в хатку и уложил на кровать, а сам, прежде чем лечь спать, расседлал коня и пустил его в корм.

Утром поднялся он рано и стал будить принцессу.

– Вставай, моя радость! – говорил он ей. – Посмотри, какое свежее и ясное утро! Послушай, как шумит ручеек, как птицы поют!

Отрыла принцесса глаза, глянула на голые стены хаты, вспомнила свою роскошную спальню во дворце, и стало ей тоскливо.

– Поедем, милый, поскорее в твой дворец, – проговорила она, поднимаясь с кровати.

– Милая, прости меня, – сказал ей Иван. – Вчера я говорил тебе неправду: я не ханский сын, а бедный и безродный человек – нет у меня ни отца, ни матери, нет роскошного дворца. Далеко отсюда, в лесу, живет в хатке старая бабушка; она любит меня и будет рада, если мы приедем к ней.

– Обманщик! – вскричала принцесса и заплакала. – Я ненавижу тебя и ненавижу твою бабушку.

Долго она плакала, и от слез покраснели и опухли ее красивые глаза.

А Иван стоял перед ней печальный и старался утешить ее.

Вытерла принцесса слезы и подумала: «Слезами горю не поможешь, а надо придумать, как бы до города добраться».

И сказала она Ивану:

– Ну, милый, что случилось, то случилось. Не поедем мы к твоей бабушке, а будем жить в этой хатке.

Обрадовался Иван и крепко поцеловал ее.

IV

Уже несколько дней жили они в хатке.

Иван с утра уходил на охоту, а принцесса оставалась дома, тосковала и плакала. Однажды она долго смотрела на ручей, о чем-то думала.

– Мне кажется, что этот ручей впадает в море, – сказала она Ивану.

– Не думаю, – ответил тот, – скорее всего он бежит в степь и там, разливаясь, образует болото или озеро.

– Неправда! – воскликнула она и топнула ножкой. – Он бежит в море.

Рассмеялся Иван.

– А вот я узнаю, куда он бежит, – сказал он, вскочил  на коня, поехал вниз по течению ручья, и, возвратившись, домой поздно ночью, сказал, что ручей из леса бежит в степь, а из степи в город, в ханский сад и наполняет собой пруд.

Принцесса чуть было не вскрикнула от радости, но удержалась, а утром, когда Иван ушел на охоту, она оторвала от своего платья несколько клочков материи и пустила по воде, надеясь, что хотя один из них будет принесен водой в ханский пруд.

И она не ошибалась. Два дня спустя хан, сидя поутру на мраморной скамейке перед прудом, увидел, что один из лебедей треплет какую-то тряпку.

Разгневался он на старшего садовника, стоявшего вместе с сановниками около него, и крикнул:

– Ленивец, ты совсем не следишь за прудом! Полезай в воду, возьми у лебедя тряпку.

Полез садовник в пруд, чуть было не утонул в нем, но все же отнял тряпку у лебедя. Выбрался он из воды и невольно обратил вномание на золотые звездочки, которыми была усыпана тряпка.

Подошел он к хану и молча указал на эти звездочки.

– Это клочки от платья дочери! – вскричал хан. – Боже мой! Она утонула! Она лежит на дне пруда! Скорее принесите невод, багры!

Вся челядь дворцовая была поднята на ноги, несколько раз закидывали невод в пруд, но кроме тины и камней ничего со дна его не достали, ничего не зацепили и баграми.

– Боже мой! Боже мой! – повторял хан. – Она погибла, она погибла!

Старый и седой сановник приблизился к нему, и, кланяясь, сказал:

– Великий хан, мне думается, что принцесса жива, и что этот клочок драгоценный материи она сама пустила по воде ручья, чтобы дать знать о себе. В пруд течет вода лесного ручья, и мне думается, надо поискать принцессу в лесу.

– Ты прав, мой друг! – вскричал хан. – Возьми же сто лучших воинов и немедленно отправляйся в лес. И помни, старик, – строго прибавил он, – если ты возвратишься без принцессы, быть тебе без головы.

Сановник молча и покорно склонил на грудь седую голову, а в душе проклинал себя за поданный хану совет. Вышел он из сада и скоро скакал с воинами в лес.

V

Иван был на охоте и, гоняясь за раненым оленем, далеко ушел от хатки. Настичь оленя ему не удалось, и возвращаться домой пришлось поздно ночью. Еще издали заметил он меж деревьев свет яркого зарева; стал подходить к хатке и увидел, что она уже вся сгорела – только догорали толстые бревна.

– Погибла принцесса!- пронеслось у него в голове и в отчаянии бросился было он к огню, но как-то сразу обратил внимание на множество следов конских копыт на примятой траве и на песчаном берегу ручья.

– За принцессой приезжали, ее увезли! – воскликнул он и, словно прибитый, бессильно опустился на землю. Усталость взяла свое, и он крепко заснул, а когда проснулся, было уже утро. От хатки остались только одни головешки, курившиеся синим дымком.

Осмотрел он следы коней и увидел, что они направились вниз по течению ручья.

«К отцу увезли принцессу», – подумал он и решил отправиться в город, чтобы удостовериться, действительно ли увезли принцессу. Коня своего он нигде не нашел и отправился в город пешком.

Не весело было идти ему, голодному, измученному. Добрался он до города и услышал пушечную пальбу, а самый город поразил его своим необычным видом: здания были украшены разноцветными флагами, коврами, по улицам народ ходил в праздничных одеждах, всюду гремела музыка, грохотали тулумбасы, а на площадях канатные плясуны, акробаты и фокусники давали свои представления.

Назвавшись иностранцем, только что прибывшим из дальних стран, он спросил первого попавшегося ему навстречу человека о причине такого веселья. Человек ответил, что городское население веселиться по случаю возвращения принцессы под родительский кров.

– Еще не так давно принцесса была похищена злым лесным волшебником, – словоохотливо рассказывал этот человек. – Горю хана не было границ, но среди сановников нашелся такой храбрый и добродетельный муж, который разрушил и сжег жилище волшебника, освободил принцессу из плена и возвратил ее к отцу. И хан, желая достойным образом отпраздновать свою радость, приказал народу три дня веселиться.

Из этого рассказа Иван понял, что принцесса и одним словом не обмолвилась о нем своему отцу, и что поэтому ему можно будет безопасно жить в городе.

И захотелось ему еще раз, быть может, последний взглянуть на нее.

Недолго думал он над тем, как это сделать: по окончании празднеств продал он на базаре свое оружие, купил халат, оделся в него и, явившись к сановнику, заведовавшему ханским садом, низко поклонился.

– Я – опытный садовод, – сказал он, – приехал из чужих краев и прошу тебя, мудрейший из мужей, дать мне работу в ханском саду.

Сановник был в очень хорошем расположении духа, а потому, не расспрашивая Ивана о том, где он изучил садоводство, послал его к старшему садовнику.

– Скажи, что я приказал дать тебе работу, – сказал он.

Старший садовник, то самый, который лазил в пруд по приказанию хана, с пренебрежением выслушал Ивана, еще с большим пренебрежением окинул его взглядом и приказал ему держать в исправности садовые дорожки и не притрагиваться к цветам.

– Это – не твоего ума дела: на то есть ученые садоводы, – добавил он.

В тот же день, перед вечером, Иван увидел в саду принцессу.

Он стоял около куста сирени, а она в красивой одежде, окруженная рабынями, шла по дорожке.

Глянул он на нее, и стала она ему так мила и дорога, что ради нее он забыл все на свете и бросился к ней на встречу.

– Мое солнце золотое! – радостно воскликнул он, протягивая к ней руки.

Принцесса узнала его и побледнела.

– Негодяй, как ты осмелился?! – вскричала она в сильном гневе. – Бейте его! – приказала она рабыням.

Как стая злых собак, набросились на него рабыни, сшибли его с ног, били кулаками, топтали ногами и терзали по земле.

Когда же он потерял сознание, принцесса приказала тайно от придворных бросить его в городской ров и молчать о происшедшем.

VI

На дне рва лежал Иван и стонал. Вверху, высоко над ним и над всей землей, на темно-синем небе, горела большая прекрасная звезда.

Не переставая стонать, смотрел он на эту звезду, думал о старой бабушке, о ее хатке и о том, как он работал в лесу. И почувствовал он, что утихает его боль, и возвращаются к нему силы. Приподнялся он и, цепляясь руками за бурьян и мелкий кустарник, которыми поросли склоны рва, пополз наверх. Было трудно и больно ползти, но все же он выбрался из рва и, к своему удивлению, встал на ноги.

Совсем стемнело, шум в городе становился глуше, постепенно умолкал.

Постоял Иван и тихо побрел в степь. С каждым шагом он становился бодрей, а его недавние страдания и вся прежняя жизнь, казались ему сном; образ красавицы-принцессы побледнел в его памяти, и любви к ней уже не было в его душе.

Далеко-далеко в степи засветился огонек, к нему и направил он свои шаги. Огонек приближался, становился ярче, и скоро Иван увидел небольшой костер, а около него – девушка в белой и длинной одежде. Была она юная, прекрасная и ясным взором смотрела на него.

Светлая радость посетила его душу, и поклонился он девушке.

Она обняла его и, целуя, сказала:

– Жених мой милый, я давно жду тебя!

Ветер пронесся по степи; ярче вспыхнул костер и внезапно из пламени его вышла лесная старушка, сгорбившаяся, вся седая, с прежним чулком в руках.

– Бабушка! Милая бабушка! – воскликнул Иван.

Старушка поспешно вынула из чулка спицу, и неведомая сила подняла Ивана и девушку высоко-высоко и понесла.

Как на крыльях летели они, и утром, на восходе солнца, опустились в лесу, на полянке, около старой хатки, поодаль которой высились новые хоромы, с резным крылечком, с большими и светлыми окнами.

На крылечке стояла старушка и приветливо говорила им:

– Добро пожаловать, мои милые!

Иван взял девушку за руку и по ступенькам поднялся с ней на крылечко, а старушка распахнула перед ними дверь просторной светлицы.

Не блистала светлица ни золотом, ни серебром, не было видно в ней дорогих ковров, кружев и зеркал, но, как роскошный сад, вся в цветах была она. Алые и белые розы, незабудки, дикий мак, колокольчики, желтые лютики, ромашка и другие цветы покрывали ее стены, а с потолка свешивались дубовые ветви с темно-зелеными листьями.

Посредине светлицы стоял стол, установленный кушаньями, а перед столом – широкая лавка.

– Садитесь, милые, за стол, кушайте, что Бог послал, – говорила старушка.

И, обращаясь к Ивану, она продолжала с усмешкой:

– Эти хоромы, мальчик, из тех бревен выстроены, которые ты тесал. Помнишь, строил ты хату, да все ветер ее разносил? А?

– Помню, бабушка, – отвечал радостно Иван.

– Ну, и хорошо, что помнишь, – засмеялась старушка.

– Посмотрите, милые, какая благодать в лесу, – проговорила она, вынимая спицу из чулка.

Одна стена светлицы стала медленно и беззвучно раздвигаться, а за нею, как в рамке, были видны вдали высокие снеговые горы, зарумянившиеся от первых лучей солнца, ниже горы скалистые, из бездны их поднимался белый туман и от тех же лучей становился розовым, я еще ниже разбросался старый лес. На полянке, на цветах и травах, засверкали капли росы. На деревьях пели птицы.

– Ну, милые, оставайтесь жить в светлице, а я пойду в свою старенькую хатку, – сказала старушка и вышла.

Иван с девушкой навсегда остались жить в лесу.

Сказку рассказывали в станицах Терской области,

записал собиратель фольклора Евгений Баранов.