Блог

I

В станице в низовьях Терека, жил с отцом и матерью молодой казак Андрей.

Скучна показалась ему жизнь станичная, и задумал он отправиться в чужие края, посмотреть, как там люди живут.

Попросил он у родителей благословления и собрался в дальнюю дорогу: положил в сумы переметные сухарей, на пояс повесил кинжал, а через плечо – ружье, взял бурку, сел на коня и поехал.

Уже двое суток был он в пути. Днем ехал, вечером сворачивал с дороги и располагался на ночлег в степи; расседлывал коня, пускал пастись, а сам ложился спать; седло было ему подушкой, бурка – постелью, а звездное небо – одеялом. Стояла летняя пора, ночи были теплые, и казаку до утра спокойно спалось. Конь далеко не отходил от хозяина и, если бы почуял поблизости человека или зверя, то ржанием разбудил бы его.

На третий день подъехал казак к лесу. Солнце уже село, наступил вечер, и он остался ночевать на лесной полянке; коня пустил на траву, разложил костер и лег на бурку около огонька, стал смотреть, как на темно-синем небе вспыхивали и зажигались золотые звезды.

Недолго лежал он, а уже дремать начал. Вдруг конь подбежал к нему, зафыркал, затопал копытом о землю. Вскочил казак, схватил ружье, отбежал в сторону и прилег к траве, посматривая по сторонам.

И увидел он, как вышла из-за деревьев женщина в белой одежде, медленно пошла по полянке и остановилась около костра.

Пламя осветило ее, и увидел он, что была она молода и красива; на голове у нее был венок из белых лилий, а длинные золотистые волосы рассыпались по плечам.

«Русалка», – подумал он, и тот же час услышал тихий и печальный голос женщины.

– Казак, – заговорила она, – не бойся: я не русалка.

Не поднимаясь с земли и продолжая держать ружье наготове, Андрей спросил: «Кто же ты и зачем бродишь в лесу ночной порой?».

Тяжело вздохнула она и по-прежнему тихо и печально отвечала: «Я несчастная дочь богатого купца. Полюбила я человека, но он был беден, и родители мои не хотели, чтобы я вышла за него замуж. Жених зачах с горя и умер, а я ушла из дома родительского и с тех пор брожу в тоске и печали».

Стало, Андрею жаль ее, но в тоже время почудилось ему, что будто кто-то прошептал ему на ухо: «Не верь ей, не верь: она – русалка!».

Конь, стоявший около костра, громко заржал и принялся рыть передними копытами землю. Посмотрела девушка на коня и вздохнула.

– Смерть, казак, получишь ты от коня своего, – сказала она. – Убей его, и от несчастья избавишься…

– Что ты говоришь! – Воскликнул Андрей. – Разве можно коня убивать: он – товарищ мой верный, в подарок от кунака своего, чеченца Арслана, я получил его.

Запечалилась девушка и, чуть не плача, проговорила: «Милый мой, ведь тебя жалеючи, говорю: убей коня! И с такой лаской посмотрела она на казака, что тот уже не мог устоять против ее просьбы, поднял ружье, посмотрел на полку, есть ли на ней порох.

А конь, словно предчувствуя беду свою, со всех ног бросился от костра и ветром помчался по поляне.

Вскинул казак ружье к плечу и, не целясь, выстрелил. Загремел по лесу выстрел, и слышно было, как пуля ударилась о дерево, а конь только хвостом взмахнул и скрылся.

Побледнело лицо девушки, посинели, задрожали тонкие губы.

Не заметил казак в ней эти перемены, полюбил он ее, и стала она ему милее отца и матери, дороже коня резвого и приятеля чеченца.

Подошел он к ней и сказал: «Красавица, я люблю тебя!». А у самого сердце радостно билось.

Слова одного девушка не сказала ему в ответ и пошла в лесную чащу.

Бросил казак ружье, побежал следом за нею, а она даже не оглянулась на него.

Через густую заросль пробирались они; над ними свешивались ветви чинар и дубов, сквозь зелень которых кое-где просвечивало звездное небо.

Подошла девушка к большому озеру и остановилась.

Озеро спало, и только прибрежные камыши тихо шептались.

Глянула она на казака, заломила над головой руки и заплакала. «Прощай, милый!» – Крикнула она и бросилась в воду.

Послышался плеск, сильнее зашептались камыши.

Отчаяние охватило казака, и, не помня себя, кинулся он в озеро.

II

– Смерть пришла, – мелькнуло у него в голове, но когда ноги его коснулись дна озера, он к своему удивлению почувствовал себя живым и невредимым. Выбравшись из воды, казак оказался на берегу, поросшим высокой травой. Воды нигде не было видно, а вверху над ним висело зеленовато-тусклое небо.

Жутко стало ему, и понял он, что полюбил он не купеческую несчастную дочь, а русалку лесную, которая очаровала его и заманила в свое подводное царство. И легла тоска на его сердце. «Пропал я навеки», – подумал он.

Тоскуя, стоял он и не знал, в какую сторону ему идти.

Показалась девушка в прежней белой одежде и с прежнем венком на голове, подошла она к нему и, радостно смеясь, взяла его за руку.

– Не тоскуй, мой милый, – ласково сказала она. – Пойдем в наше царство: там увидишь ты моих сестер, красивых русалок.

И повела она его с собой, а он шел покорный, молчаливый и думал об огоньке на лесной поляне и о звездном небе.

Подошли они к саду.

– Вот милый наше царство, – сказала русалка. – Нет в нем хрустальных дворцов и роскошных хором, зато много красивых и душистых цветов.

Сад был громадный; старые и высокие деревья росли в нем; дорожки, посыпанные белым песком, как лесные тропинки, извиваясь, разбегались в разные стороны, и не видно было, где они начинались, где кончались. По бокам дорожек цвели тюльпаны, белоснежные лилии и ландыши, множество роз красных, белых и желтых, а на лужайках синели колокольчики, незабудки, краснели дикие маки, стояли кусты лиловой и белой сирени.

Но было тихо в саду; ветер не пробегал по деревьям, листья не шептались, не было слышно птичьего крика, не видно было порхающих с цветка на цветок бабочек, мотыльков, а вверху висело все то же зеленоватое и тусклое небо; словно заколдованный, сад стоял молчаливый, погруженный в сырые сумерки.

Тоска сильнее овладевала казаком, а русалка вела его по одной из дорожек.

В глубине сада, на полянке, увидел казак озеро, а в нем – купающихся девушек. Их было много, но они, молча, как рыбы, плавали, ныряли на дно озера и снова появлялись на его поверхности.

– Это мои сестры, – сказала русалка, – они скоро придут к нам.

Привела она казака на лужайку. Послышался шум многих и быстрых шагов; прибежала толпа русалок и окружила его.

Молодые и красивые были они; роскошные длинные волосы рассыпались по их плечам, и вода скатывалась по их коже.

Взялись они друг с другом рукой за руку и, звонко смеясь, закружились в пляске, потом подхватили казака под руки и, продолжая кружиться, восклицали: «Ты наш, ты наш!».

Не вынес казак этой пляски, силы оставили его, и не помнил он, что дальше было с ним.

Очнулся он под деревом, на постели из трав и цветов. Перед ним лежали на траве яблоки, виноград и груши; он брал их и ел. Стояли все те же серые сумерки, и не знал он, начиналось ли утро, или кончался день.

Из-за деревьев показалась русалка; легкими, почти неслышными шагами подошла она к нему.

Счастьем засветились ее глаза и, протягивая к нему руки, она воскликнула: «Как я люблю тебя!».

А у него в душе не было радости, и любовь его к русалке угасла.

Потемнело, омрачилось ее лицо, и бессильно уронила она свои тонкие руки.

– Знаю, – печально промолвила она, – о земле ты тоскуешь, о солнце и звездах и уже больше не любишь меня.

И, немного помолчав, русалка продолжала:

– Скоро, милый, покинешь ты наш сад, на землю возвратишься, и меня опять ты полюбишь, но жизни во мне уже не будет. Заплакала она и пошла, закрыв лицо руками.

Прошло всего лишь два дня с тех пор, как попал он в сад русалок, а ему казалось, что он уже давно живет в нем.

В саду постоянно стояли серые и безжизненные сумерки, и ни разу за все это время казак не видел ни яркого дня, ни темной ночи, не слышал шума ветра и крика птиц, только порой, когда русалки плясали на лугу, жуткое молчание нарушалось их смехом. С тоской в душе бродил он по саду, думал о станице, степи, по которой гуляет ветер, думал о товарище своем, коне резвом. «Растерзали волки беднягу», – не раз вздыхал он.

III

Не знал он, что конь его был жив и невредим, что после выстрела в лесу он всю ночь мчался по степи, направляясь в тот аул, где жил его прежний хозяин.

На рассвете остановился он усталый, измученный, пасся целый день, а вечером снова пустился вскачь до самой полуночи, переплыв Терек, прибежал в аул ко двору Арслана, и громко заржал.

Арслан спал, но, услышав сквозь сон ржание, проснулся, вышел из сакли и, увидев коня за воротами, впустил его во двор, потом, вернувшись в саклю, развел в очаге огонь и разбудил мать-старуху.

– Матушка, сказал он, – конь, которого я подарил казаку Андрею, прибежал без седла и уздечки. Уж не случилось ли несчастья с моим кунаком?

Мать Арслана была мудрой женщиной: взглянув на огонь, она могла безошибочно сказать, что было и что будет с человеком.

Молча села она против очага и долго смотрела на огонь.

– Ты сказал правду, сын мой, – промолвила она, – казака постигло большое несчастье: водяная женщина очаровала его своей красотой и увлекла в подводное царство, где он в тоске и печали проводит дни и ночи.

– Надо избавить друга от несчастья,- сказал Арслан.

Чуть-чуть усмехнулась старуха.

– Не знаешь сам, что говоришь,- сказала она, – от власти этой женщины никто на свете не избавит казака.

-Но ты все таки поезжай к нему, чтобы потом в ауле не говорили, что ты друга своего оставил в несчастье.

– Но как я найду дорогу к нему? – спросил Арслан.

– Конь дорогу укажет тебе, – ответила она. – Выедешь за аул, пусти его свободно: он привезет тебя на лесную поляну, на которой в последний раз ночевал казак. Там ты найдешь потухший костер, возьми из него горсть залы и вечером спрячься в кусты, жди водяную женщину; когда же она подойдет к тебе, брось в нее золой, а там уже сам увидишь, что тебе надо будет делать.

И замолчала старуха, задумалась, не спуская глаз с огня.

Солнце только что показалось из-за горы, а чеченец был уже далеко за аулом; бросил он поводья на шею коня, и тот бежал по знакомой дороге.

Целый день ехал он и ночью лишь на короткое время остановился коня покормить, а о своем отдыхе и не заботился; до утра было еще далеко, а он снова скакал по степи и только о том думал, как бы ему поскорее до леса добраться.

На другой день вдали показался лес. Глянул Арслан на солнце, а оно опускалось все ниже и ниже, взяло его большое нетерпение – хотел он засветло быть в лесу и сильно ударил плетью коня.

Все силы свои собрал конь, поскакал так быстро, как ни разу во всю свою жизнь не скакал и скоро был на лесной полянке.

Весь в пене был, он тяжело дышал и на ногах еле держался. Арслан едва успел спрыгнуть с него, как он зашатался, захрипел и мертвый повалился на землю. Мельком взглянул на него Арслан, бросился к потухшему костру, взял горсть золы и спрятался в кустах.

А солнце уже село, и темь отовсюду ползла.

Шорох послышался в чаще, и что-то забелелось, задвигалось в кустах; показалась в белой одежде русалка и осторожно шла к тому месту, где сидел в засаде чеченец; и, когда она подошла к нему, он бросил в нее золой.

Как испуганная лань, метнулась она, громко крикнула и скрылась.

Прошло немного времени; затрещали под тяжелыми шагами сучья; из чащи вышел казак, неся на руках русалку.

Она обвила руками его шею, положила голову на плечо и тихо стонала.

– Милый, я умираю,- услышал Арслан ее нежный голос.

Вышел казак на поляну, бережно опустил русалку на землю и, стоя перед ней на коленях, целовал ее руки, звал ее, но она была мертва.

Встал Арслан из своей засады, подошел к казаку.

– Кунак, – проговорил он, дотронувшись до его плеча.

Глянул на него Андрей и молча отвернулся.

Вздохнул чеченец, постоял, пошел, насобирал сучьев и развел большой костер; потом вернулся к Андрею и при ярком свете огня посмотрел на русалку; она лежала бледная, с закрытыми глазами, а на ресницах у нее блестели слезы.

Вокруг было тихо, потрескивали в костре дрова, где-то в дали тоскливо кричала ночная птица.

Послышался тихий и всхлипывающий плач: плакал казак, склонившись над телом русалки.

– Андрей, зачем плачешь? – сказал чеченец. – Бог захотел, и умерла красивая женщина. На все воля Божья…

И он поднял руку вверх, указывая на небо, усеянное звездами.

Казак не отвечал и, не переставая плакать, взял на руки мертвую девушку, пошел из леса.

Чеченец молча шел за ним.

На лесной опушке, около высокого кургана, остановился казак.

– Андрей, – сказал чеченец, – похороним красивую женщину там, – показал он рукой на курган.

Казак молча взошел на вершину кургана, положил на землю русалку. Чеченец начал копать кинжалом могилу. Когда яма стала глубока, он выбрался из нее и увидел на кургане только тело, а казака около него не было.

Осмотрелся он. Стояла темь; лес и степь по-прежнему спали и было тихо.

– Андре-ей! – закричал чеченец.

Голос его прозвучал глухо и затерялся в высокой траве.

Постоял чеченец, прислушиваясь, потом опустил в могилу мертвую русалку, засыпал землей.

– Андре-ей! – снова закричал он, сходя с кургана, и до утра бродил по лесу, по степи, искал казака и, не найдя его, направился домой.

IV

Оборванный и голодный не скоро добрался он до аула и рассказал о случившемся матери.

– Жив ли Андрей? – спросил он. – Посмотри на огонь, матушка.

– Что смотреть? – ворчливо ответила старуха. – Смотрела уже и знаю, что пропал казак: от тоски по красивой женщине разум его помрачился… По степи он долго бродил, пока голод не свалил его…

– Я поеду, разыщу кунака, похороню его, если он умер, – сказал Арслан.

Старуха покачала головой.

– Нет, – сказала она, – ты его не разыщешь. – Но, – прибавила она, – придет время, и ты снова увидишь его…

Прошло три года.

Весной в ясный вечер Арслан верхом на коне возвращался в свой аул из дальнего пути. Мимо леса проезжал он и, увидев на опушке высокий курган, вспомнил русалку и казака Андрея.

– Проведаю могилку красивой женщины, – сказал он, повернул к кургану, поднялся на его вершину.

Холм порос травой и цветами, а на могиле русалки стоял куст шиповника с бледно-розовыми пахучими цветами.

Не слезая с коня. Арслан склонился над кустом и увидел на нежных лепестках цветка, светлые капли вечерней росы.

«На слезы красивой женщины похожи», – подумал, и ему живо представилась та летняя ночь в лесу, когда он смотрел при свете горевшего костра на мертвую русалку, представился и казак, в тоске склонившийся над ней.

– Пропал человек, – вздохнул он и засмотрелся на степь, по которой уже разливались синие сумерки.

Солнце садилось где-то вдали, последние его лучи догорали на верхушках задумавшегося леса. Высоко над степью пролетал коршун, тяжело взмахивая крыльями. Долго смотрел на него Арслан и не заметил, как погасли на верхушках леса золотистые лучи, как сгустились, потемнели сумерки.

Оглянулся он на куст шиповника и увидел на краю кургана казака. Стоял он, склонив голову на грудь, и был весь светлый, словно обвеянный лунным светом.

Изумился Арслан, глазам своим не поверил.

– Андрей, – тихо и нерешительно позвал он и увидел, как видение развеялось.

И понял Арслан, что тень своего друга он видел. Спустился с кургана и поскакал по степи.

Сказку рассказывали в станицах Терской области,

записал собиратель фольклора Евгений Баранов.