I
В одной восточной стране жил хан Айдар. Жена его умерла уже давно, оставив после себя малолетнюю дочь Нахэ.
Дочка росла стройной и красивой, а когда она стала невестой, красота ее расцвела подобно пышной розе в старом и тенистом ханском саду.
Молва о красоте ее прошла по соседним странам, и сватать принцессу приезжали и старые ханы, сильные своим богатством и войсками, и юные принцы, у которых вместо усов только что начинал пушок пробиваться.
Но принцесса отказала всем женихам, и одни из них, возвращаясь домой, называли ее девицей гордой и своенравной, другие, оскорбленные отказом, грозили жестоко отомстить ее отцу.
Угрозы эти доходили до хана, и, смущенный ими, он однажды спросил дочь, неужели же из всех женихов ни один не понравился ей?
– Отец, – отвечала Нахэ, – я знаю, что я огорчаю тебя, но, поверь мне, не из своенравия я отказываю женихам: я боюсь расстаться с тобой, не хочу оставить тебя одного. Ты уже становишься старым – борода твоя посеребрилась, а глаза начали терять свой блеск. И когда придет к тебе немощная старость, ты один останешься в своих раззолоченных палатах: ведь сановники только льстят тебе, и, если случится с тобою большое несчастье, они без сожаления покинут тебя. Веришь ли, мне отец?
– Верю, милая дочь, – проговорил растроганный хан, целуя Нахэ.
А между тем угрозы оскорбленных женихов стали доходить до него все чаще и чаще, и тайная тревога сильнее смущала его душу.
Наконец стало ему известно, что один из этих женихов – хан Чокур готовится вторгнуться с войском в пределы его ханства.
Хан встревожился, и советника своего Мурада, старую лисицу, призвал и спрашивал, как поступить ему с Чокуром?
Седую голову, покорно склонив перед своим повелителем, советник долго думал и потом сказал:
– Чтобы предупредить нападение врага, надо самому напасть на него.
И, уже подняв голову и прямо смотря в глаза хану, он продолжал:
– Я верю, что победа останется за тобой, хан: сам ты опытный военачальник, а твое войско отличается храбростью и хорошо вооружено.
Сам же он думал совсем другое.
– Да, ты прав, – сказал хан и через два дня после этого совещания отправился в поход, поручив правление страной Мураду.
Поход кончился полной неудачей: войско его в первом же сражении было разбито и бежало, а сам он попал в плен, был закован в цепи и в ожидании казни брошен в темницу.
Принцесса, узнав о несчастье, постигшем отца, долго рыдала, потом, выйдя к Мураду, воскликнула:
– Неужели же отец должен погибнуть позорной смертью от руки палача? Неужели во всем ханстве не найдется человека, который спас бы его от смерти?!
Советник пожал плечами.
– Это может сделать только один Бог, – проговорил он и, помолчав, сказал: – Тебе надо думать ни об отце, а совсем о другом…
– О чем же? – спросила она.
-О том, что теперь хан – я, – сказал Мурад, поглаживая седую бороду. – Жены у меня нет, и ты должна выйти за меня замуж.
– Никогда этого не будет! – в негодовании вскричала принцесса.
– Не говори глупых слов! – строго возразил Мурад. – Знай, что я – хан, и волей или неволей будешь ты моей женой… Теперь можешь идти и подумай о том, что я тут сказал.
Принцесса немедленно удалилась в свои покои и там решила ночью бежать из дворца, отыскать отца, спасти его или умереть вместе с ним.
С помощью преданной служанки оделась она в мужскую одежду, взяла с собой пистолет и кинжал и глухою ночью, когда все во дворце спали, вышла в темный сад, за которым поджидал ее оседланный конь, приготовленный той же служанкой.
II
Конь бодро бежал по степной дороге и вдруг шарахнулся в сторону, едва не выбросив принцессу из седла.
Туго натянув поводья, она сдержала его, выхватила из-за пояса пистолет и, нагнувшись, всматривалась в дорогу.
– Кто тут? – громко спросила она, заметив на дороге лежащего человека.
Спрыгнула она с коня и, держа его в поводу, подошла к этому человеку, склонилась над ним.
– Кто ты? Что с тобой? – снова спросила она.
Человек тяжело застонал, с трудом поднялся и сел.
– Я, странник, – проговорил он, охая и вздыхая. – Шел в город, разбойники напали на меня, ограбили… ранили меня в голову…
Сунула принцесса пистолет за пояс, оторвала полу от своего бешмета, порвала ее на тряпки и принялась обвязывать ими голову раненого.
В это время со стороны города послышался крик, шум, а затем и топот конских копыт по дороге.
– Что за шум, – проговорил странник, прислушиваясь. – Как будто погоня из города…
Не за тобой ли, друг мой?
– Не знаю… Может быть и за мной, – сказала принцесса, продолжая делать перевязку.
– Так брось меня, спасайся! – вскричал странник. – Скачи не по дороге, а степью… бросай же поскорее…
– Успею, – отвечала принцесса и, кончив перевязку, взяла странника под руки, оттащила на край дороги.
А погоня приближалась…
Погоня была действительно послана за принцессой, а случилось это так: одна из служанок подкупленных Мурадом, проснувшись среди ночи, заглянула в спальню принцессы и, не найдя ее в ней, подняла крик. Во дворце засветились огни, поднялась суматоха и, наверное, войны поскакали по всем дорогам, ведущим в город. Одни из этих воинов и напали на след принцессы.
– Прощай, странник! – крикнула принцесса, – вскочила на коня и поскакала в степь.
Погоня, настигла ее, подняла радостный крик.
Принцесса обернулась и выстрелила из пистолета.
Этот выстрел и спас ее: пуля попала в коня одного война; конь, падая, придавил собой всадника. Остановились воины, чтобы приподнять товарища, а, тем временем, принцесса уже успела ускакать от них далеко.
Снова погнались они за ней; раздалось два-три ружейных выстрела, пули с жужжанием пролетели у нее над головой и потом все смолкло.
Конь ее мчался вглубь степи и только к утру стал уменьшать свой бег, а затем совсем остановился.
Принцесса слезла с него, повела его в поводу за собой.
Уже рассвело. На горизонт из-за дальних старинных курганов, медленно поднимался громадный огненный шар солнца. Вся степь покрылась легким пурпуром, а молодой лесок, стоявший за широким оврагом, словно огнем загорелся.
К этому леску и направилась принцесса, чтобы покормить в нем коня и самой отдохнуть. Но едва она поднялась из оврага, как ее окружило несколько человек верховых воинов, и один из них сказал ей:
– Юноша, наш хан просит пожаловать тебя к нему в гости.
А другой воин взял у нее коня, предложил ей своего.
Удивилась принцесса: она совсем не ожидала встретить в глухой и дикой степи какого-либо хана, однако, села на коня и вместе с воинами поехала в лес. Дорогой от воинов она узнала, что хан, охотясь с соколами, запозднился в степи и остановился на ночлег в лесу.
Действительно, в лесу принцесса была встречена толпой слуг и воинов, которые помогли ей сойти с коня, и повели ее к белому большому шатру, раскинутому на поляне; в стороне от шатра она увидела дымившиеся костры, а около них суетившихся поваров.
Важный и молчаливый сановник ввел ее в шатер, убранный дорогими коврами, и удалился.
Молодой и красивый хан в голубом халате и белой чалме сидел на подушках, поджав под себя ноги.
Отвечая на поклон невесты приветливой улыбкой, он рукой показал ей место рядом с собой.
И когда она села, он, осведомившись о ее здоровье, проговорил с прежней улыбкой:
– Мне кажется, дорогой гость, что где-то я уже встречал тебя.
– Это может быть, – отвечала принцесса, – по торговым делам своего родителя, богатого купца, мне приходится много путешествовать по разным странам.
Тонкая, чуть заметная усмешка скользнула по красивому лицу хана.
Хлопнул он в ладоши, и тот час же внесли в шатер круглые столики с кушаньями и винами.
– Подкрепим силы, дорогой гость, – проговорил хан, приглашая принцессу кушать, а сам почти не дотрагивался ни до кушаний, ни до вин.
По окончании обеда те же слуги внесли серебряные кумганы с водой и тазы для омовения рук, а затем – трубки с душистым табаком.
Принцесса курила, преодолевая свое отвращение к табаку, что хан сразу заметил.
И, когда слуги вышли из шатра, он сказал ей:
– А ведь я знаю, кто ты, дорогой гость: ты дочь хана Айдара, прекрасная принцесса Нахэ!
Принцесса задрожала, побледнела, и трубка выпала у нее из рук.
– Нет, ты ошибся, хан! – пролетала она и быстро поднялась.
От этого движения шапка свалилась с ее головы, черная, длинная и толстая коса легла вдоль ее спины.
Дрожа всем телом, принцесса поспешно надела шапку, заправила под нее косу.
– Вот, видишь, – проговорил хан, поднимаясь, – я сказал правду.
– Да, – прошептала она, – я – дочь хана Айдара. Но ни говори никому об этом: отец мой в плену у хана Чокура и ожидает смертной казни. Я спешу спасти его.
Хан приблизился к ней и заговорил:
– Принцесса, я сразу узнал тебя, едва ты вошла в шатер. Знаю я и о несчастье, постигшем твоего отца и тебя. Но, послушай меня, прекрасная Нахе: отца своего ты уже не застанешь в живых, а сама ты погибнешь в неволе. Послушай меня, останься здесь, и поедем в мое ханство. Я люблю тебя, и умоляю тебя – будь моей женой. Я очень богат – у меня пять мраморных дворцов, много золота, драгоценных камней. Ты будешь жить в роскоши, тысячи рабынь и рабов будут прислуживать тебе. Я никогда не перестану любить тебя, и жизнь твоя будет веселым праздником.
Принцесса смотрела на хана, и нравился он ей. «Как он красив, как он хорош!», – думала она, но в тоже время ей представилась грязная и смрадная темница, а в ней – закованный в цепи ее отец, и к глазам ее подступали слезы.
И когда хан замолчал, она сказала ему:
– Послушай, хан, меня. Не буду скрывать, что ты очень нравишься мне: ты лучше всех женихов, которые приезжали сватать меня. Но отец всегда был дорог мне, теперь же, когда он так несчастен, он мне дороже моей жизни. Ты говоришь, что его нет в живых, но мое сердце говорит, что он жив и ждет меня. Скажи, хан, достойна ли я буду называться его дочерью, если я покину его теперь? И что за жизнь станет моя? Ведь совесть ни на минуту не даст мне покоя, и тень отца постоянно будет стоять перед моими глазами. Нет, хан, не удерживай меня: если Богу угодно будет, я освобожу отца, а не угодно – умру вместе с ним.
Глянул на нее хан и задумался.
– Ты – хорошая девушка, – проговорил он. – Бог с тобой, поезжай к отцу, а я дам тебе вместо измученного коня резвого скакуна. Пойдем же, надо тебе спешить…
Вышел он с нею из шатра, а у входа его слуги уже держали под уздцы оседланного вороного коня.
– Благодарю тебя, хан, за гостеприимство, – сказала принцесса, ставя ногу в серебряное стремя и садясь в седло, и, едва натянула она поводья, как скакун уже понесся словно ветер. Плотнее надвинула она шапку, оглянулась и уже не увидела ни леса, ни шатра – позади нее расстилалась громадная дикая степь.
III
Впереди забелелись высокие минареты, потом показался и город; прошло еще немного времени, и принцесса была уже у городских ворот. Конь сам остановился около них и не хотел ступить дальше ни одного шага, несмотря на то, что ударами плети она понуждала его идти вперед.
Спрыгнула она с коня и нагнулась посмотреть, не зашиб ли он ногу, он сильно мотнул головой, вырвался из ее рук и умчался в степь.
– Какой удивительный конь! – проговорила она, посмотрев ему в след, и вошла в город.
В это время послышались заунывные трубные звуки, на улице показались верховые воины и окружавшая их толпа уличного сброда.
Впереди медленно продвигался воин в ярко-красной одежде, а за ним несколько воинов в черной одежде трубили в длинные, медные трубы. И, когда они переставали трубить, воин в красной одежде громко кричал:
– Верноподданные нашего великого, добродетельного и мудрого хана Чокура, слушайте: завтра утром на базарной площади совершится казнь над безбожным ханом Айдаром, который в безумии своем пытался разрушить нашу страну. Но Бог не захотел, чтобы совершилось злое дело, и передал злодея в руки правосудия.
– Да здравствует на многие лета великий хан Чокур! – кричала толпа, подбрасывая вверх шапки.
– Боже мой, Боже мой! – простонала принцесса и заметалась в тоске, не зная, что ей делать. – Завтра должна совершиться казнь, а я еще не видела отца.
Вдруг, она почувствовала, что кто-то положил руку на ее плечо.
Оглянулась она и увидела около себя уже пожилого, незнакомого человека, державшего в руке большой глиняный кувшин.
– Здравствуй, мой друг! – весело проговорил он. – Не узнаешь?
– Не узнаю, – ответила принцесса, с удивлением глядя на него. – Кто ты?
Незнакомец засмеялся.
– Скоро же ты забываешь тех, кого выручаешь из беды, – сказал он. – Ведь я тот самый странник, которому ты перевязала раненую голову. Впрочем, – прибавил он, – была ночь, и в темноте ты не могла рассмотреть моего лица.
– Но как же ты попал сюда! – удивилась принцесса.
– Об этом узнаешь после, – ответил он, – а теперь делай свое дело. Я ведь знаю, что ты принцесса Нахэ, явилась в город спасти от смерти своего отца. И вот я хочу помочь тебе, отплатить добром за добро, – засмеялся он. – Возьми этот кувшин с дорогим и крепким вином, а вот тебе еще кошелек с золотом. Оружие спрячь под халатом, купи хороший железный молоток и спрячь там же. Вечером отправляйся в темницу, дай смотрителю кувшин с вином, дай и кошелек с золотом. От вина он и стража заснут крепким сном, а там уже сама знаешь, что тебе надо будет делать. Ну, помоги тебе Бог!
Поставил он на землю кувшин, сунул в руку принцессы тяжелый кошелек, быстро удалился от нее и пропал в толпе.
«Все это похоже на сон», – подумала сильно удивленная принцесса, пряча под халатом пистолет и кинжал, потом взяла кувшин, зашла в лавку железных изделий, купила молоток, который тоже спрятала, а на улице расспросила торговца фруктами о том, где находится темница, и вечером направилась к ней.
Смотритель и стража сначала встретили ее угрозами, а когда узнали, что она угостит их вином и подарит им кошелек с золотом, пришли в восторг.
– Ты – благородной души человек, – сказал смотритель, пряча кошелек в карман. – Что же тебе надо от нас, молодой друг? – спросил он, протягивая руку к кувшину.
– Я путешественник, – ответила принцесса, – слышал, что в темнице содержится знаменитый преступник. Хочу взглянуть на него.
– Это можно, – сказал смотритель и приказал одному из стражников провести ее к дверям темницы.
На двери висел большой замок, а в двери было маленькое окошечко.
– Смотри, сколько угодно, – сказал странник и побежал пить вино.
С сильно бьющимся сердцем посмотрела принцесса в окошечко.
В темнице было темно, и ничего она не увидела в ней.
Хотела было она крикнуть, но, опасаясь, что стражники следят за ней, подождала немного и пошла, взглянула на них.
Смотритель спал, обняв кувшин, спали и стражники, побросав оружие. Вернулась она к темнице, сбила замок и, растворив двери, громко крикнула:
– Отец, сейчас ты будешь свободен!
– Неправда: он завтра будет казнен! – послышался позади нее громкий и насмешливый голос.
Около нее стоял хан Чокур со своими телохранителями и сановниками. Вот как это случилось: вечером хану вдруг захотелось самому проверить стражу и, в сопровождении своей свиты он отправился в темницу. Он был поражен, увидя стражу спящей и, услышав сильный стук у дверей, подкрался к ним.
Услышав голос хана, и увидя его самого, принцесса затряслась, уронила молоток, но затем, быстро опомнившись, выхватила из-под халата кинжал.
Чокур вовремя успел бросится на нее, обхватил ее своими длинными сильными руками и обезоружил.
– Попалась, принцесса Нахэ! – засмеялся он и, обращаясь к своей свите, сказал: – Это – дочь хана Айдара, явилась освободить отца…
Среди сановников послышался ропот удивления, но так как Чокур снова засмеялся, то и они захихикали.
Приказал Чокур бросить в темницу спящих смотрителя, стражников, запереть дверь на крепкий замок, поставить около нее надежную стражу, и, не выпуская из своей руки руку принцессы, возвратился во дворец.
Там, в одной из роскошных комнат, принцесса, молчаливая, с поникшей головой, стояла перед ханом и сановниками.
Хан долго не спускал с нее глаз и потом сказал:
– Принцесса Нахэ, ты – отважная девушка и любящая дочь, но ты совершила такое преступление, за которое по законам моей страны полагается смертная казнь.
– Смерть меня не страшит, – ответила принцесса.
– Но ты молода, прекрасна, тебе надо жить и наслаждаться жизнью! – воскликнул Чокур. – Зачем тебе умирать, когда есть средство самой избежать позорной смерти и спасти от нее отца.
– Какое же это средство? – спросила она.
– Будь моей женой… завтра и свадьбу сыграем, и…
Хан не докончил, потому что она быстро взглянула на него и вскричала:
– Будь ты проклят, мучитель!
И плюнула ему в лицо.
Сановники с криком и воплем кинулись было на нее, но хан остановил их.
– Не трогайте ее – завтра она будет казнена вместе со своим отцом. Возьмите ее и, смотрите, жизнью своей ответите, если даже волос упадет с ее головы.
Сановники увели принцессу, а хан принялся вытирать рукавом халата свое лицо.
IV
На другой день, с раннего утра, городская базарная площадь была полна народа.
Посредине площади стояли виселицы, а в стороне от них было устроено особое возвышенное место для хана и сановников.
Полицейские служители палками отгоняли толпу от виселиц, а в толпе происходила давка, слышались крик, шум.
Взошло солнце. Со стороны ханского дворца прискакали на конях воины и принялись плетьми разгонять толпу, расчищая дорогу для хана. Давка в толпе усилилась, и вместе с нею – крик и проклятия.
Вдруг послышались трубные звуки, и на улице показались верховые трубачи.
За ними – толпа полуголых рабов несла раззолоченные носилки, на которых восседал хан Чокур в малиновом шелковом халате и белой чалме; рядом шли его телохранители, сановники, а дальше конное и пешее войско плотным кольцом окружило осужденных на казнь – хана Айдара, принцессу, смотрителя и стражников, закованных в цепи; около них шли палачи в красных длинных рубахах.
При виде хана толпа громко и шумно закричала:
– Да здравствует великий хан Чокур! Многая лета мудрому хану!
На эти возгласы хан отвечал лишь чуть заметным наклонением головы.
Внезапно этот крик оборвался, и на площадях стало так тихо, как будто бы она была совершенна пуста. Взоры всех были обращены вверх на небо, на котором показался громадный черный крылатый конь. На коне сидел тоже громадный черный всадник и держал в руке огненный меч.
Изо рта коня клубился дым, а его длинный хвост извивался подобно змею.
Конь начал медленно опускаться над площадью, и толпа в ужасе заголосила, завыла и бросилась бежать; началась ужасная давка, послышались вопли, стон и крики.
Глянул хан на небо и увидел коня, обомлел от страха; хотел выпрыгнуть из носилок, но, запутавшись в длинных полах своего халата, упал вниз головой на землю и больше уже не поднялся. Невольники бросили носилки и побежали, побежали телохранители, сановники и воины. Последние оружием расчищали себе дорогу, рубили направо-налево и успели раньше всех покинуть площадь, а вся остальная толпа, обезумев от страха, металась из стороны в сторону и ревела, как стадо взбесившихся быков.
Скоро вся площадь опустела; остались на ней лишь задавленные насмерть, раненые и чудом уцелевшие осужденные на казнь.
Они видели, как опустился на площадь конь с всадником, как в одно мгновение исчезли тот и другой, и как, Бог знает откуда, появился около принцессы седенький старичок, со странническим посохом в руке.
– Здравствуйте, несчастные! – весело проговорил он осужденным, и прикоснулся посохом к их цепям, которые тот же час упали на землю.
Смотритель и стражники, почувствовав свободу, без оглядки кинулись бежать и скрылись в ближайшем переулке, а принцесса и хан Айдар со страхом и удивлением смотрели на старичка.
Старичок, не переставая посмеиваться, сказал принцессе:
– А ты, мой друг, я вижу, не узнаешь меня.
– Нет, чудный человек, не узнаю, – проговорила принцесса.
– А ведь я – тот ограбленный разбойниками человек, которому ты рану перевязала, – сказал старик и продолжал: – я тот молодой хан, который упрашивал выйти за него замуж, и тот странник, который вчера дал тебе кувшин с вином и кошелек с золотом.
– Кто же ты на самом деле? – воскликнула принцесса.
– Долго рассказывать об этом, – усмехнулся старик, – но все же я кое-что скажу. Когда то, уже много-много лет тому назад, – начал он, – я был наставником детей одного хана, который уважал меня за мою ученость и часто награждал деньгами, землей и садами. Придворные сановники завидовали мне, а уже известно – где зависть, там и клевета. Правда, сначала хан и слушать не хотел клеветников, но так как они упорно добивались своей цели, то, наконец, и он поверил им, что я – очень опасный для него человек. Однажды, разгневавшись на меня за непонравившееся ему правдивое мое слово, он приказал оставить мне ханство, а мое имущество отобрал в казну. Я стал нищим и долгое время скитался по свету, терпел тяжкую нужду, попал в Египет, где изучил волшебство. С тех пор, как я стал волшебником, – продолжал старик, – я путешествую по свету, наблюдаю природу, людей и пополняю свои знания. Случайно узнал я, принцесса, о твоем несчастье и о том, что ты отправилась спасать своего отца от позорной казни. Желая испытать, действительно ли у тебя отзывчивая душа и благородное сердце, я превратился в раненого человека, которого ты нашла на дороге и, несмотря на угрожавшую тебе опасность – быть схваченной погоней, оказала ему помощь. Потом, в образе молодого хана, я уговаривал тебя забыть отца ради собственного твоего счастья. Но ты не могла и не хотела забыть отца. А что случилось после всего этого, ты сама знаешь, принцесса. Но о чем же ты плачешь, бедный хан? – спросил старик Айдара, видя, что по щекам того катились слезы.
А хан уже не мог сдерживать своих рыданий и, обняв дочь, повторял сквозь слезы:
– Милая девочка, милая девочка.
Прижавшись к груди отца, принцесса заплакала.
Глянул на них старик, вздохнул; посмотрел он на площадь, на которой валялись трупы задавленных, и увидел среди них труп хана Чокура. Валялся его труп истоптанный ногами, истерзанный; тут же валялись разбитые золоченые носилки.
– Посмотри, – сказал старик, показывая рукой на труп Чокура, – вот лежит мертвое тело человека, который еще недавно повелевал сотнями тысяч людей, распоряжаясь их жизнью, еще недавно называли его эти люди великим и мудрым, а теперь его прах валяется в грязи и скоро голодные псы станут терзать его.
А на площади уже начали появляться люди. Выходили они из переулков, домов, сначала пробирались робко, крадучись, оглядываясь по сторонам, а потом, не видя ни страшного коня, ни его всадника, становились смелее.
И, глядя на них, старик усмехнулся.
– Ну, – проговорил он, обращаясь к принцессе и хану, – пора вам в путь трогаться.
– Но куда мы пойдем? – спросила его принцесса. Ведь ханством отца завладел Мурад.
– Как!? Мурад завладел моим ханством! – в сильном гневе вскричал хан. – Мой раб… ничтожный человек. О злодей, злодей!
– Успокойся хан, – засмеялся старик, – Мурад не опасен тебе: народ не захотел иметь его своим ханом, избил его и прогнал, и теперь он скитается в степи голодный и приюта постоянного не имеет. Но, – проговорил он, поглядывая на увеличивавшуюся, на площади толпу народа, вам надо поспешить.
Взмахнул он своим посохом, и с дальнего конца улицы примчалось к нему пара вороных коней, запряженных в колесницу.
Усадил старик в нее хана и принцессу, и кони помчались.
Они почти не касались копытами земли, летели быстрее птицы, а навстречу им не ветер, а буря неслась. Степи, леса, реки, горы мелькали перед принцессой и ханом так быстро, что взора своего они не успевали остановить на них.
У хана голова закружилась, и дышать ему становилась трудно.
– Я умираю, – простонал он.
Но кони уже стояли у ворот его двора. Сановники, увидя хана, бросились к нему навстречу и уже заранее изгибались перед ним, а воины и толпа народа, стоявшие около дворца закричали:
– Да здравствует хан Айдар! Многие лета великому хану!
Сановники подхватили хана под руки, высадили его из колесницы и, кланяясь ему чуть не до земли, справлялись о его здоровье, поздравляли его с благополучным возвращением в свою страну.
А хан в ответ на эти поздравления крикнул:
– Разыскать и казнить злодея Мурада!
– Отец, – сказала принцесса, выйдя из колесницы, – прости старого Мурада: он теперь очень несчастен. Пожалей его отец…
– Принцесса Нахэ, – строго сказал ей хан, – удались в свои покои и не мешай мне заниматься государственными делами.
А тем временем кони повернули назад и умчали колесницу.
Вечером хан устроил роскошный пир, и во дворце до утра гремела музыка и горели разноцветные огни.
Сказку рассказывали в станицах Терской области
записал собиратель фольклора Евгений Баранов.