You are currently viewing <strong>О  ТРЕХ  БРАТЬЯХ  КРЕСТЬЯНСКИХ</strong>

О  ТРЕХ  БРАТЬЯХ  КРЕСТЬЯНСКИХ

I

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь-вдовец. У этого царя было три дочери, все три красавицы, все незамужние. Царь в большой строгости содержал своих дочерей, не давал им большой воли разгуливать, удалых молодцев-женихов высматривать. Редко-редко когда отпускал их на часок погулять и сейчас же во дворец гонит.

Вот раз эти молодицы, царские девицы, не спросясь отца, вышли тайком погулять на зеленый луг, не взявши с собой ни служанок, ни нянек, никого. Вдруг откуда ни возьмись вихрь налетел с шумом-гуденем на царских дочерей, закрутил-замел все и неизвестно куда унес их всех троих.

Царь ждал-подождал дочек – нет их. Долго искал он, людей туда-сюда рассылал, все думал, не найдут ли какого следа – нет, не нашли. Никто не видел и ничего не слыхал про царских дочерей. Так и бросили искать.

II

Недалеко от царского дворца жила баба-вдовица, бедная-пребедная, а с нею три сына ее: два умных, а третий дурак. Умные сыновья были такие «рабочие, ко всякой работе охочие», что только и норовили, как бы мать накормила их из своих рук ложкой.

Вот прослышали бабины сыны, что от царя пришел такой приказ: кто царских дочерей найдет и к царю доставит, тот за себя одну из них замуж возьмет. Прослышали это умные ребята и говорят своей матери: «Вот коли б найти царских дочек! То-то житье было бы! Мы и вас тогда с дураком не забыли бы, все вместе жили бы».

А дурак слушал, слушал своих братьев да и говорит: «Вы найти-найдете ли, а уж я найду!». Сказал этак дурак раз, сказал другой. «Найду да найду, – твердит, – царских дочерей». Братья на него кричать да руками махать: «Куда тебе, дураку, царских дочерей найти, вот под носом-то утри!». А дурак знай свое торочит: «Найду».

Нечего делать, пошла баба-вдовица к царю во дворец и говорит: «Так и так, царь-батюшка, есть у меня сынок неразумный, болтает каждый день: «Найду-сыщу я, матушка, царских дочерей, только извольте приказать сделать мне железную цепь на двенадцать верст (около 13 км – ред.) с чугунными якорями-зацепами на концах да еще железную палку весом в десять пудов (почти 164 кг – ред.)». Заказал царь сделать дураку то и другое.

Поутру дурак сказывает своим братьям: «Умные братья-работнички, моей матушки помощнички, не хотите ли вы со мной по белу свету погулять, царских дочерей поискать? Будет счастье, так уж я один всего не заберу – поделюсь с вами». И стал дурак собираться в путь – идти к царю, взять цепь, палку да идти разыскивать царских дочерей. Умные братья и думают: «А ну как дурак и вправду сыщет? Ведь тогда мы навек мужиками останемся, а он женится на царской дочери».  Подумали-подумали они и пошли следом за дураком.

III

Вот приходят все трое к царскому дворцу и видят: железная цепь на двенадцать верст и палка весом в десять пудов лежат готовые. Дурак взял железную палку в одну руку и командует братьям: «А ну, братцы, берите-ка вы вдвоем эту цепочку за один конец, а я за другой, да так и дойдем».

Схватились оба брата за цепь, каждый двумя руками, и никак не могут ее с места сдвинуть. «Ну, нечего делать, – говорит дурак, – придется, видно, самому все тащить, а вам идти налегке». Взвалил дурак себе на спину цепь, взял палку, и все три брата пошли в долгий путь искать пропавших царских дочерей.

Шли-шли они, промеряли верст с десяток (чуть больше 10 км – ред.). Дурак остановился вдруг, ударил себя руками по ляжкам и говорит: «Вот так ловко! Идем мы в долгий поход, а харчей (пища, еда – ред.) с собой никаких не взяли». И посылает дурак своих братьев домой к матери захватить хлеба да соли. Братья идти – не идут, друг на друга посматривают: боятся они, как бы дурак их не бросил и один не ушел. Им хотелось-таки поскорее увидать царских дочерей.

Дурак видит, что братья от него шагу не отходят, за полы его держатся, и говорит: «Если так, то чтобы время попусту не тратить, садитесь вы на этот якорь. Я возьмусь за один конец цепи, вы схватитесь за другой, я и доброшу вас зараз до матушкиной избы. Вы там наберете, что нужно, сядьте опять на этот якорь, я дерну за конец цепи и мигом вас приволоку сюда».

Братья послушались. Дурак сделал так, и все трое пошли дальше. Несет дурак на себе железную цепь на двенадцать верст с чугунными якорями-зацепами, в руках у него палка весом в десять пудов, он идет да только помахивает ею, а братья за ним еле идут. Один несет под мышками хлеб, другой – дорожный котелок да соль. Дорогой братья, знай, кричат дураку: «Ой, братец, обожди нас! Давай, братец, отдохнем немножко!».

Слушал-слушал дурак своих братьев да потом и слушать перестал. А братья до того изморились, что едва ноги волокут. Вот сговорились они промеж себя отдать дураку несть заодно и весь провиант: все легче-де будет идти. Сказали они об этом дураку, а тот заартачился и говорит: «Нет, братцы, я вашего провианту не понесу: он мне не нужен. Я как был дома у матушки, так наелся-напился на всю дорогу за один раз». Так и не взял дурак провианта.

Прошли умные братья еще немного, дальше идти стало невмоготу. Съели и выпили, сколько могли провианта, а остальное все бросили на дороге. Только котелок дорожный да соль при себе оставили, один взял несть котелок, другой – соль.

Вот пришли все трое на ночлег и разложили костер. Пошел дурак в сторону от дороги, поймал зайца, разодрал его надвое, принес задок своим братьям и говорит: «Нате-ка вам, братцы, дичинки, варите себе похлебку! Гляди, отощали за дорогу?».

«Еще как отощали-то, братец», – говорят братья, а сами, как сели, так с места не могут двинуться: так устали. Сварил дурак братьям в дорожном котелке похлебку и говорит: «Ешьте, братцы, пока горяченькая!». Приложились братья к котелку, хватились – соль есть, а хлеба да ложек нет. «Ах, братец, – говорят они дураку, – сбегай домой за ложками! Эх-ха, вот если б была здесь наша родная матушка, она накормила бы нас».

Жалко стало дураку братьев. Взял он свою железную цепь, размотал-раскрутил ее, отбежал немного по дороге, схватил один конец цепи в одну руку, другой – в другую, кинул и добросил до самого села, где жила мать. Чугунный якорь зацепил за хату, и дурак приволок ее вместе с матерью к своим братьям. Накормила мать-старуха из своих рук умных сынков, а дурак тем же способом доставил ее и дом в село.

IV

Долго дурак водил за собой своих братьев. Наконец, подводит их к одной высокой скале и говорит: Я полезу, братцы, на эту скалу, а вы меня здесь ждите». А скала стоит высокая-превысокая, стена-стеной, и нет нигде дороги, по которой можно было бы на нее взобраться. Дурак взялся одной рукой за один якорь железной цепи, другой – за другой, размахнулся и бросил на скалу. Якорь зацепился за самую верхушку, и цепь повисла.

Полез дурак по цепи, а братья остались внизу ждать. Взобрался дурак на верх скалы, оглянулся – поле ровное-преровное и травой высокой заросло. Пошел дурак по первой попавшейся дорожке, и та дорожка привела его к избушке. Дурак входит в избушку, смотрит: около порога стоит дед, старый да плохенький, а кругом него людей нигде не видать.

– Здравствуй, дедушка! – говорит дурак. – Как ты тут один живешь? Что делаешь?

– А так вот и живу здесь один. Есть у меня табун скотины, я и стерегу его. Вон, видишь, ходит?

– Да на что тебе скотина? – спрашивает дурак. – Ведь ты один как палец.

– А так, поселился вот тут, живу да скот держу.

Остался дурак у старика ночевать. Поутру выпустил старик в поле свою скотину, разбудил дурака и просит: «Гони, постереги, сын мой, сегодня мою скотину за меня. Тебе, я вижу, дела никакого нету». Дурак согласился, перекинул через плечо старикову сумку с хлебом, взял свою железную палку и собрался гнать табун на целый день. Старик ему и говорит: «Смотри, паренек, тут неподалеку от моей земли живет баба-яга, злющая-презлющая. Смотри, не запусти табун на ее землю – достанется тебе, если не усмотришь. Меня она за это каждый раз больно бьет».

V

Погнал дурак скотину, пригнал на пастьбу, смотрит: на стариковой земле вся трава давным-давно выбита, помята, съедена, а на земле бабы-яги трава растет высокая да сочная, совсем нетронутая, неизмятая. Дурак недолго думая и запустил всю скотину на землю яги. Увидала баба-яга, бежит, клюкой подпирается, ругается: «Ах, ты такой-сякой, зачем ты на моей земле скотину пасешь, мою траву травишь?».

– Я, бабушка, только один день попасу, больше не буду, – говорит дурак.

– Вот я тебя, я тебя! – закричала старуха-яга и бросилась, как кошка, на дурака. А дурак как стукнул ее раз да два по маковке своей железной палкой – с нее и дух вон, умерла. Взял дурак бабу-ягу за ноги и засунул ее в свою дорожную сумку.

Наступил вечер. Погнал дурак табун домой. Скотина утром шла – еле ноги передвигала, а теперь – любо посмотреть: хвосты позадирала, головы поподнимала. Встречает старик дурака и спрашивает:

– На чьей земле пас? У бабы-яги? Я так и вижу: ишь, как ее раздуло! Гора-горой! Я, бывало, только день попасу на ее земле, и то скотина набиралась жиру на целый месяц. Что ж, видала она тебя, яга-то? Небось и била?

– Нет, дедушка, – отвечает дурак, – никакой бабы-яги я там не видел, а вот что я принес с собою: это не она?

И вытащил дурак из сумки свою добычу. Старик, как глянул, так и отскочил назад, от радости руками захлопал:

– Ах, родной, ах, милый мой! – говорит старик. – Да откуда тебя Бог сюда принес? Теперь вволюшку попасу свою скотинку, а то проклятая яга совсем ходу не давала. Чуть что, – сейчас бить: «Зачем-де, старый хрыч, скотину на мою землю запускаешь?».

VI

На другое утро дурак собирается в путь за своим делом, старик – его упрашивать да молить: «Останься у меня! Я твою службу никогда не забуду, живи со мной!». Тут дурак рассказал старику, кто он, откуда и за каким делом пришел. Старик выслушал его и говорит: «Знаю, где скрываются все три дочери царские. Тут неподалеку от меня живут три брата-змея. Они часто мимо меня пролетают на землю, залетают и сюда. Они и утащили царских дочек».

Рассказал старик дураку, как найти дорогу к змеям-братьям, дает ему клубочек и говорит: «Куда клубочек будет катиться, ты и иди за ним». Дурак и пошел за клубочком вслед. Шел, шел он, привел его клубочек к высокому большому дому. Кругом тот дом не огорожен. Видит дурак: около ворот лежат два больших льва, видно, дом оберегают.

Увидали львы дурака, бросились на него, а он и уложил их на месте своей железной десятипудовой палкой. Вошел он в дом, а в доме том жила самая младшая царская дочь. Увидала она дурака, обрадовалась и говорит: «По воле аль поневоле зашел сюда, добрый молодец?».

– Добры молодцы поневоле не ходят, – отвечает дурак. – Зашел я сюда по своей доброй воле-охоте.

И рассказал ей, откуда и зачем он пришел.

– Ну, – говорит царевна дураку, – спрячься поскорее, не то сейчас прилетит мой муж-змей, съест тебя.

– А может быть, еще и подавится, – отвечает дурак.

У змея под домом был глубокий погреб. Дурак туда зашел и стал поджидать змея. В погребе стояли две бочки с вином: одна – с мощным, другая – с безмощным. Кто хоть каплю выпьет из первой бочки, почует в себе мощь-силу богатырскую, а если напиться из другой, то совсем силу потеряешь. Кого неволя заносила к змею в гости, того змей угощал вином безмощным, напиваясь сам вина мощного.

Улетая на промысел, змей всегда напивался вина мощного. Дурак, недолго думая, переставил бочки одну на место другой, приговаривая: «Это будет мое, а это – его». Себе дурак взял вино мощное. Вот прилетел змей вихрем в комнату, обернулся молодцом и сказал: «Да, тут никак чужим духом пахнет». Увидал он дурака и говорит:

– Ну что, добрый молодец, биться или мириться?

– Не за тем сюда добрый молодец зашел, чтобы мириться, а чтобы биться, – отвечает дурак.

– Ладно, – говорит змей, – биться так биться, но прежде нужно моего винца испить.

Змей не заметил, что бочки с вином переставлены. Налил он себе чарку вина безмощного, а дурак себе налил из своей бочки. Чокнулись, выпили, да потом и вышли в чистое поле драться.

– Ну, – говорит змей дураку, – бей меня первым!

– Нет, – говорит дурак, ты уж меня ударь первым, а после мой черед будет.

Ударил змей дурака – тот чуть только покачнулся, устоял на месте. «Эх, брат, – говорит змей, – что-то сегодня сила у меня не та». Не догадался змей, какого вина выпил.

– Ну, – говорит дурак, – теперь мой черед.

Да так саданул змея своей дубинкой, что тот и не пикнул. Натаскал дурак целый костер дров, сжег змея, золу по ветру развеял и явился к царской дочери. «Ну, – говорит царевна дураку, – спас ты меня от злой неволи, добрый молодец, выручи теперь мою среднюю сестрицу. Слыхала я от своего мужа-змея, что она живет здесь недалеко, тоже в злой неволе. А где моя старшая сестрица, про то я уже не ведаю».

VII

Распрощался дурак с царской дочерью, дал обещание на возвратном пути взять ее с собою и доставить к отцу, бросил свой клубочек и пошел дальше. Дошел он до другого, двухголового, змея и встретил здесь среднюю царскую дочь. И этого змея также убил дурак, как и первого, сжег на костре, золу развеял по ветру, а сам дал обещание на обратном пути взять царевну к ее отцу и собрался идти дальше.

Царевна рассказала ему, как найти ее старшую сестру, и на прощание сказала: «Ох, добрый молодец, тот-то змей очень страшен: у него три головы. Видала я его, был как-то в гостях у моего мужа. Не знаю, как ты с ним совладаешь: уж очень он силен».

– Ничего, – говорит дурак, – авось, одолею.

Распрощался он с царевной и пошел дальше за клубочком, пообещавшись на возвратном пути взять ее с собою и доставить к отцу.

Убил дурак и третьего змея, сжег его на костре, золу развеял по ветру на все четыре стороны, да потом закатал-замотал в клубочек все имение змея – дом и всякое добро, какое было у него, взял самую старшую царевну за руку и – в путь. По дороге он забрал с собою остальных двух царских дочерей, закатал-замотал в свой клубочек имения и тех двух змеев и подошел к тому месту, где нужно было ему по цепи спускаться вниз со скалы.

VIII

Между тем умные братья все ждали: вот-вот дурак начнет по цепи спускать им царских дочерей. Никак не могли дождаться. Хотели было взобраться по цепи и идти по его следам, да побоялись. Пробовали обойти скалу – поискать, нет ли где более удобной дороги на скалу. Думали без дурака сыскать царских дочерей и самим завладеть ими – все даром, никак не могли взобраться на скалу и решили ожидать дурака у подошвы горы.

Долго ждали они, не имея при себе ни крошки хлеба, наконец им стало невмоготу, и они отправились разыскивать себе какого-нибудь пропитания. Сколько они ни ходили, сколько ни блудили, нигде не могли раздобыть себе пищи. Не знали, не умели они, как это сделать без родной матушки. А голод их так допек, что им стало уже невтерпеж.

Вот приходят они однажды к скале да и толкуют: «Как бы хорошо было, если б с нами была наша родная матушка. Уж она нас накормила бы, напоила». Только что успели они это проговорить, смотрят: недалечко от них сидит какой-то человек и что-то ест да еще и запивает. У голодных братьев слюнки так и потекли в три ручья. Поздоровались они с незнакомцем и говорят: «Накорми нас, дяденька».

– А что вы мне за то дадите?

– Да что мы дадим? Мы – люди дорожные, царских дочерей разыскиваем. Коли напоишь-накормишь нас, мы тебе их покажем, в товарищи к себе примем.

– Садитесь, ешьте.

– Да мы, дяденька, сами не умеем есть: как жили мы у себя на селе, так нас матушка всегда из рук ложкой кормила.

Нечего делать, накормил незнакомец дураковых братьев, как им хотелось, и пошли они все трое к тому месту, где висела цепь. Только подошли они к цепи – смотрят: дурак спускает по цепи сверху старшую царскую дочь. Не успела царевна ногой встать на землю, подхватил ее товарищ старших братьев и сказал: «Это будет моя жена».

Вслед за старшей спустил дурак среднюю царскую дочь. Ее подхватил старший брат дурака. «А это, – говорит, – будет моя жена».

Спустил, наконец, дурак самую младшую царскую дочь. Ее схватил другой брат дурака и сказал: «А это уж будет моя жена». Только что хотел дурак сам спускаться, глядь – цепи нет. Братья стащили ее вниз. «Ловко же они меня обманули, – подумал дурак. – Они ушли и царских дочерей с собой увели».

Что тут было делать? Побежал дурак к тому старику, у которого скотину стерег, и рассказал ему свое горе. «Что теперь мне делать, дедушка? – спрашивает дурак. – Как быть?».

– Ну, вот, что, милый мой паренек, – отвечает дед, – сослужил ты мне большую службу: проклятую бабу-ягу уложил. Сослужу и я тебе: режь мою скотину, сколько душе твоей угодно, надери кож, сделай длинный ремень, да на том ремне и спустишься отсюда.

Обрадовался дурак, набил, нарезал у старика скотины, надрал кож, сколько хотел, сделал ремень и стал по нему спускаться. Спускался-спускался, смотрит: ремня хватает только до половины скалы, до земли еще далеко, не видать ее. Что тут делать?

Поднялся опять наверх дурак, побежал к старику, отыскал его и говорит: «Так и так, дедушка, ремня много не хватает».

– Ах, родной мой соколик, – говорит старик, – что ж делать мы будем? Не резать же нам всю скотинку: самая малость осталась. Разве вот что сделай ты, паренек, – только не знаю, будет ли тебе удача, – слушай: повадилась ко мне летать в табун большая-пребольшая птица, орел, по целому быку да корове за раз таскает да пожирает. Не словишь ли ты ее? А уж она тебя могла бы на землю доставить. Гнездо этой птицы там, на низу, а сюда, ко мне, она прилетает кормиться.

IX

Послушал дурак старика, подкараулил птицу-орла, поймал ее, когда она в стариков табун залетела, и говорит ей: «Слушай, орел-птица, снеси ты меня на землю!».

– Хорошо, снесу, – отвечает орел-птица, – только дело это нелегкое будет для тебя, добрый молодец, не знаю, справишься ли ты с тем делом. Заготовь мне наперед 12 бочек мяса соленого да столько же копченого, да еще 40 бочек воды, тогда и можно будет лететь. Да смотри: если не хватит у тебя в дороге корму, тебя самого съем.

Дурак заготовил 12 бочек мяса соленого да столько же копченого – благо, только что почти всю скотину старика перерезал на ремень. Залил 40 бочек воды, привязал мясо и воду к птице-орлу, сел сам и стал на той птице спускаться со скалы.

Летит птица-орел да все на дурака покрикивает: «Корми меня!». Дурак только и знает, что бросает птице куски мяса соленого да копченого, льет ковшом воду в открытый рот. Кормил, поил и уже стал из сил выбиваться. Видит: до земли остается лететь еще много, а запас мяса и воды к концу приходит, и стал бросать мяса и лить воды меньше. Орел заметил это и ну кричать на дурака: «Что ты меня кормишь-поишь, как утенка? Кидай и лей больше!».

Вот-вот дурак уже к земле подлетает, смотрит: пища и питье все вышло. Как тут быть? Недолго думая, дурак отрезал от своей правой ноги кусок мяса и бросил в рот птице-орлу. Тут она и спустила его на землю.

– Ну, счастлив твой Бог, что запасу у тебя хватило, – говорит дураку птица-орел, – а то быть бы тебе здесь.

Она показала на свой живот и хотела уже покинуть его и подняться наверх да на прощанье спросила: «Скажи, пожалуйста, добрый человек, что ты мне напоследок дал такое сладкое да вкусное? Я вовсе такого мяса не едала».

– А вот что, – отвечал дурак и показал птице на свою правую ногу.

– Только-то? – сказала птица и тут же дыхнула дураку на больную ногу. Мясо вылетело изо рта, само пристало к ноге, и нога стала здоровая, как ни в чем ни бывало.

Дурак поблагодарил птицу-орла и пошел своей дорогой домой. Пришел он в родное село, расспросил про братьев. Ему сказали, что они как пошли, так и не возвращались назад.

X

Пошел дурак к тому царю, чьих дочерей он спас, и попросился переночевать у царских мастеров: портного, сапожника да плотника. Те его пустили.

Видит дурак, что царский портной сидит да горюет, чуть даже не плачет, и спрашивает его, отчего он горюет.

– Как отчего? Разве ты не знаешь, что через неделю у нашего царя свадьба – старшую дочь свою он выдает замуж?

И стал портной дураку подробно рассказывать про дочерей:

– Оне, слышь, царские-то дочери где-то долго в плену были. Нашли их какие-то три человека, привезли к нашему царю и говорят: «Мы-де спасли твоих дочерей». А царь обещался выдать их за того, кто их сыщет. И вот теперь у нашего царя готовится три свадьбы. Эх-ха! Кому гулять, а мне горевать!

– Что так? – спрашивает дурак.

Царский портной и начал ему рассказывать:

– Призвал меня ныне поутру царь и сказывает: «К завтрашнему утру сшей моей старшей дочери такое платье, какое она носила в неволе у змея». Никак не можно, говорю, ваша царская милость, без образца никак нельзя. А тут нелегкая поднесла невесту-царевну. «Как нельзя? – сказывает, – вот такое-то и такое-то сшей, такие рукавчики, такие оборочки, здесь жемчугом унижешь, там камнями самоцветными, здесь пустишь пошире, тут поуже». «Ну, понял? – говорит мне царь. – Теперь иди, а завтра чуть свет во дворец являйся с платьем!». Вот я и горюю: к делу ума не приложу.

Выслушал дурак царского портного и говорит:

– Не горюй, ложись-ка спать. За прием, за ночлег я изготовлю тебе такое платье.

– Как так?

– Я такой портной, – говорит дурак, – что мне только скажут: сшей то-то, а на кого и как – уж сам догадываюсь.

Портной поверил, лег и еще не успел хорошенько заснуть, как вдруг вскочил с постели, глядь – в комнате светло, как днем. «Ну, – думает, – проспал я, рассвело совсем».

«Спи-спи, до утра еще далеко, – говорит ему дурак. А портной-то и не видал, как дурак вытащил из кармана свой клубочек, раскатал, размотал его да и вынул оттуда царевнино платье, неизмятое, неморщенное, то самое, что носила она в неволе у змея и повесил на стенке.

На платье были жемчуга, разные самоцветные камни, они-то и осветили горницу, а портной думал, что то уже день настал. Взял утром портной платье и снес его во дворец. Царевна-невеста подлетела, поглядела на платье да и говорит: «Ах, батюшка, точь-в-точь такое платье, какое носила я в неволе». Царь наградил портного, и тот сломя голову побежал к дураку порадовать его.

XI

Вечером прибегает к портному его товарищ, царский сапожник, и начинает охать на всю горницу: «Ох-ох!».

– Да, что с тобой, – спрашивает дурак.

– Сейчас был у царя. Призвал он к себе и говорит: «К завтрашнему утру изготовь моей средней дочери сапожки, какие она носила в неволе». Без образца нельзя, говорю. А царевна, как подбежит, да как закричит: «Вот такие-то и такие-то: с золотыми подковками, на передке – разрез, а по краям разреза – камни самоцветные».

Спрашивает царский сапожник дурака, не знает ли он и его ремесла. А дурак и сапожки взялся приготовить. Сапожник уснул, а он опять раскатал-размотал свой клубочек и вытащил оттуда сапожки средней царевны. Когда поутру царский сапожник принес их во дворец, царевна сказала отцу: «Как раз такие, батюшка, как будто вижу те самые, что там носила».

Прибежал царский сапожник, стал обнимать да целовать дурака: «Ты – такой да этакой, сам цены себе не знаешь. Да с таким рукомеслом можно в золоте ходить, а ты нужду такую терпишь».

– Что делать? – говорит дурак. – Зато я в десять лет один раз могу так работать.

А царский плотник сидит тут же да к их разговору прислушивается. Боится, как бы и ему царь какой работы не задал. «Да нет, – думает, – не таковская моя работа, чтобы царю к спеху понадобилась». Не успел он этак и подумать, как от царя гонец: позвать плотника!

Приходит плотник от царя, ревмя ревет. Ему царь приказал построить своей младшей дочери такой дом, в каком она жила у змея в неволе. Горюет плотник да убивается и спрашивает дурака, уж не знаком ли он и с его делом и не может ли его выручить из беды, как выручил его товарищей.

– Отчего же, – посмеивается дурак, – можно. Строить – не строил, а подумать – подумаю. Видал я как-то маленьким, как дед мой плотничал, может быть, не хуже него сделаю. Ложись-ка спать, а я поразмыслю, умом прикину.

Заснули царские мастера, а дурак потихоньку вышел на двор, обошел полем царское подворье, размотал-раскатал свой клубочек, вытащил из него дом змея, в каком младшая царевна жила, – целехонький! И поставил его недалеко от царского дворца против солнца. Царский дворец хорош да пригож, а этот еще лучше: солнце собою заслоняет, от себя тень на полцарства бросает. Похвалил и наградил царь своего плотника, что умен и горазд, и стал торопить своих дочерей к свадьбе.

XII

Тем временем собрались около дурака царские мастера: портной, сапожник и плотник. И упрашивают, уговаривают дурака, чтобы он их не покидал: «Будем тебя повек поить-кормить, только нас из беды порой выручай».

– Нет, – говорит дурак, – мне пора уходить к своей матушке. Вот разве тем буду для вас еще пригоден, что напоследок угощу вас своим винцом дорожным.

Дурак, как бы за делом каким, отвернулся в сторону, раскатал-размотал свой клубочек, достал из него бочку с мощным вином для себя и с безмощным – для своих приятелей, налил-нацедил вина и попотчевал им царских слуг. Те, как хватили на радостях вина безмощного, так мертвецки и завалились спать.

А царским дочерям перед свадьбой очень захотелось узнать, как это мастера сумели им угодить. Вот посылает царь за ними слугу. Тот ворочается и докладывает: «Так и так, ваша царская милость, мастера ваши, работаючи, так изморились, что третьи сутки без просыпу спят, и неизвестно, когда проснутся. Трудовая работа их занудила, из сил выбила.

Вот пробудились от похмелья царские мастера. Царь и спрашивает их: «Кто научил-надоумил вас изготовить моим дочерям платье, сапожки дом точь-в-точь такие, какие они видели в неволе?». Тут царские мастера царю во всем повинились и рассказали про дурака.

Послали гонца за дураком в село, к его матери. Как только увидали его царские дочери, все к нему кинулись, как у родного брата на шее повисли. «Вот кто, батюшка, наш избавитель, – говорят. – А те-то – самозванцы! Коли, говорят, не скажете отцу, что мы вас спасли, ножом зарежем».

Приказал царь позвать самозваных женихов, и слуги их со двора в три шеи прогнали. Вышли непрошеные гости из царского дворца на выгон, а приемный товарищ и говорит им: «От царя я расчет получил. Нужно теперь и с вами поквитаться, чтобы больше мне с вами не видаться». Вырезал он у каждого своего товарища из спины по ремню и сказал: «Теперь вы мечены, по этой метке всегда свой дом сыщете». И отпустил их на все четыре стороны.

А дурак на младшей царской дочери женился. После смерти своего тестя с другими царями породнился, живет себе поживает. А если в чем порой у него недостаток случится, он сейчас к своему клубочку обратится: раскатает-размотает его, и все тогда у него с излишком бывает. Будь у нас в руках этот клубочек, мы испили бы с вами винца мощного глоточек.

Вот и сказке конец, а мне – денег гомонец (гомонок, то есть кошелекред.).

Записал заведующий Слепцовским двухклассным училищем Петр Семенов, станица Слепцовская Владикавказского округа Терской области.

Добавить комментарий